Великое Предательство. Казачество во Второй мировой войне

Казаки начали расходиться. Женщины с узлами своих пожитков, мужчины, главным образом с продуктами питания, поднимались лесом в Альпы, к итальянской границе, вдоль которой предполагали уйти в Швейцарию. Оставался последний день для размышления, как спастись от выдачи.

Непосредственной охраны не было, лишь периодически проходили английские танкетки, видели, как люди с узлами шли в лес, но никому ничего не говорили. За короткую летнюю ночь и день далеко не уйдешь — можно было выбраться лишь на вершину Альп.

По безразличному отношению англичан к уходившим можно было предположить, что они далеко не уйдут. Район мог быть охвачен и прочищен — если открывали огонь безоружной толпе, то почему англичане не могли стрелять по ушедшим в лес?

Десятая сотня (в прошлом 6-я, командир ее — есаул 3.) была расположена на опушке леса у подножия Альп. Я перешел к ним. Казаки разбились на небольшие группы, и каждая из них вырабатывала свой план действий. Разбивались на мелкие группы, так как это уже было не организованное сопротивление, а поиски путей для личного спасения.

Шесть казаков-екатерининцев предложили мне присоединиться к их группе и уходить вместе. Я принял предложение. Решили уйти ночью, но не в горы, а из расположения полка в долину, чтобы остаться за пределами окружения в период погрузки.

Всю ночь народ шел в горы. Мы же в два часа ночи спустились в долину. Возле подвод стояли группы казаков и между ними группы моих «станичников», соседей станиц Рождественской и Филимоновской. Мы остановились. На вопрос, что решили делать, они ответили, что решили ехать, так как все равно, куда бы ни уходили, будем в руках англичан, и все равно они выдадут. Мы попрощались и ушли.

Залегли мы в кустарнике австрийских огородов на берегу Дравы. Поднялось солнце. Расположение полка окружили танкетки, подали машины, и началась погрузка. Сопротивления казаками оказано не было. Мы были за линией окружения и на этот раз за себя не боялись, однако старались не попадаться на глаза патрулей.

Здесь наше внимание привлекло необыкновенное зрелище. Несколько казаков на оседланных лошадях, не обращая никакого внимания на английских солдат, гоняли лошадей. Казачьи лошади, оставшись без хозяев, разбрелись по долине в поисках корма. Несколько из них были недалеко от нас. К ним ехал один из казаков.

Два брата С, находившиеся в нашей группе, подозвали его к себе. Он оказался казаком 1-го Конного полка станицы Исправной и сказал, что англичане предложили желающим казакам собрать и пасти лошадей в течение двух недель. Старшим группы ими был назначен урядник П. Он собрал своих станичников, но им не хватает двух человек. Недалеко был и П. Подъехав к нам, он записал братьев С. в свою группу. Они поймали первых попавшихся лошадей и поехали сгонять лошадей в один табун. Нам сказали, что будут держать в курсе дела.

Группа П. состояла из 18 человек. Часа через два к нам подъехал Алексей С. и сказал:

— Хлопцы! Сейчас мы будем перегонять коней на ту сторону Дравы. На мостах стоят английские часовые. У нас пропусков ни у кого нет, а только один, общий на всех у П. Ловите лошадей, садитесь, а дальше увидим.

Быстро поймав коней, нашли седла и, набрав по 15–20 коней, направились рысью к мостам. Англичане давали дорогу, и мы переезжали на другой берег Дравы. Через некоторое время подъехал и П. Он мне сказал, что уже вписал меня в группу табунщиков.

К вечеру нас было 120 человек. Нас разбили на две группы по 60 человек, и ту, в которой был я, П. отправил под Обердраубург. Там мы собрали лошадей других полков и перегнали из-за Обердраубурга черкесских лошадей.

Недели через три нас перевели в Николсдорф, а еще через две — под Ли-енц, против станции Долзах. И вот здесь, когда мы стояли под Лиенцем, наши казаки впервые увидели Палестинскую часть. Некоторые из них говорили по-русски.

Меня назначили получать и раздавать для группы продукты, таким образом, от непосредственной работы с лошадьми я отошел.

Под Лиенцем впервые всех казачьих лошадей начали брать на учет — накладывать тавро — три палочки и записывать количество. После этого отправляли железной дорогой (товарными вагонами). Куда, не знаю. Англичане говорили, направляют в разные районы крестьянам, которые пострадали от войны.

Несколько сот лошадей оказались больными чесоткой. В один день англичане пристрелили около двухсот таких лошадей и несколько верблюдов, бывших в Казачьем Стане, вероятно казаков Астраханского Войска. Затем расстрел лошадей отменили и организовали ветеринарный госпиталь. Врачом туда назначили подхорунжего 3., бывшего врачом в 5-й сотне 1-го Конного полка.

Закончив отправку всех здоровых лошадей, ветеринарный госпиталь и персонал его оставили под Лиенцем, а наши две группы послали в Виллах отправлять венгерских лошадей. Часть лошадей мы взяли против лагеря Келлерберг и присоединили их под Виллахом к основным табунам венгерских лошадей.