Великолепные Эмберсоны

— Я не могла себя заставить, — жалобно ответила она. — Не могла открыться, пока Джордж Эмберсон был здесь. Он всё равно ничем бы не помог, а говорить с ним об этом мне не хотелось: он так настаивал, чтобы бы я не вкладывала больше, чем могу себе позволить потерять… поверил в мое… обещание, что я не вложу больше. Вот я и подумала, что проку? Зачем опять возвращаться к этому и выслушивать его упреки, ведь он будет не только ругать меня, но и себя тоже. Ничего в этом хорошего нет, совсем ничего. — Она вынула кружевной платочек и расплакалась. — Ничего в этой жизни хорошего нет. Как же я от нее устала! Я не знала, что мне делать. Просто попыталась сиднем не сидеть и стать попрактичнее, хоть как-то обустроить наше будущее. Да, я знаю, что не нужна тебе, Джордж! Ты всегда дразнил и принижал меня при малейшей возможности, с самого детства — так и норовил ударить! Потом чуточку подобрел, но всё равно я тебе не нужна, я вижу! Ты же не думаешь, что мне правда хочется на тебя вешаться, не думаешь? Не так-то и приятно жить с человеком, которому ты не нужен, но я знаю, что тебя одного на этом свете бросать нельзя, ничего хорошего из этого не получится. Твоя мама хотела бы, чтобы я за тобой присмотрела, создала хоть какое-то подобие дома… она одобрила бы то, что я пыталась сделать! — Фанни горько рыдала, а в охрипшем от слез голосе слышалась трагическая искренность: — Я пыталась… пыталась быть практичной… делать всё в твоих интересах… как можно лучше обустроить твою жизнь… все ноги стерла в поисках квартиры… всё ходила и ходила по городу… ни квартала на трамвае не проехала… пяти центов не потратила, несмотря на усталость… Вот! — Она задыхалась от плача. — Вот! А ты… не нужна я… не хочешь… хочешь… хочешь бросить меня в беде! Ты…

Джордж прервал свое хождение и сказал:

— Бога ради, тетя Фанни, перестань же ты размахивать платком, ну высыхает он, а потом-то опять намокает! То есть плакать перестань! Давай! И поднимись наконец. Хватит прислоняться к титану и…

— Он не горячий, — всхлипнула Фанни. — Холодный, водопроводчик уже отсоединил его. Хотя и жаль. Пусть бы я обожглась, Джордж.

— О господи! — Он подошел и поднял ее. — Ради бога, вставай! Пошли, попьем кофе в другой комнате и подумаем, как нам быть.

Он поставил Фанни на ноги, а она, чуть успокоившись, оперлась на него, и они, обнявшись, прошли в столовую, где он усадил ее на один из кухонных стульев, стоявших у грубого стола.

— Хватит, возьми себя в руки! — сказал он и принес турку и кусочки сахара в жестянке. Обнаружив, что все кофейные чашки разбились, Джордж сходил за стаканами и налил в них слабый кофе. К этому времени Фанни успела прийти в себя: она глядела на племянника с жалкой готовностью.

— Я уже выкупила всю свою осеннюю одежду, Джордж, — сказала она, — оплатила все-все счета. Я никому не должна за нее ни цента, Джордж.

— Хорошо, — выдавил он из себя и, на миг почувствовав головокружение, решил присесть. На какое-то мгновение ему показалось, что он не племянник Фанни, а ее супруг. Джордж провел бледной рукой по еще более бледному лбу. — Давай оценим наше положение, — слабым голосом предложил он. — Прикинем, сможем ли мы позволить себе выбранную тобой квартиру.

Лицо Фанни продолжило светлеть.

— Уверена, это самый практичный план, который только можно выработать, Джордж, а жить среди милых людей так приятно. Думаю, нам обоим понравится там, потому что, честно говоря, мы слишком долго скрывались от мира. Это ни к чему хорошему не приводит.

— Вообще-то я про деньги, тетя Фанни. Видишь ли…

— Уверена, мы справимся, — быстро прервала она. — Ведь это самое дешевое место в городе, в котором мы сможем жить и не чувствовать себя… — Она не стала заканчивать мысль. — О! Там есть еще одна огромная возможность сэкономить, особенно важная именно для тебя, ведь ты всегда так щедр: там строго-настрого запрещены чаевые. Там даже знаки такие висят.

— Это хорошо, — мрачно сказал он. — Арендная плата составляет тридцать шесть долларов в месяц, ужины по двадцать два с половиной с каждого, к тому же нам надо будет покупать что-то на завтраки и обеды. Одежды нам хватить еще примерно на год…

— О, даже больше, чем на год! — уверила она. — Вот видишь…

— Я вижу, что сорок пять плюс тридцать шесть это восемьдесят один, — продолжил он. — Таким образом, наш доход должен быть по меньшей мере сто долларов в месяц, а зарабатывать я буду тридцать два.

— Я уже думала об этом, Джордж, — уверенно сказала Фанни, — всё будет в порядке. Скоро ты начнешь зарабатывать гораздо больше.

— А вот я таких перспектив не вижу, пока не стану настоящим юристом, а это случится не раньше, чем через два года.

Но Фанни упорствовала:

— Ты сможешь продвинуться быстрее.

— Быстрее? — угрюмо откликнулся Джордж. — Для этого нужно гораздо больше средств, чем есть у нас.

— Ну, остались же у тебя шестьсот долларов после аукциона. Выручка составила шестьсот двенадцать долларов.

— Сейчас это не шестьсот двенадцать, а сто шестьдесят.

Фанни мгновенно помрачнела:

— Почему, как…