«Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан

Сидя среди своих придворных, Сулейман то и дело косился на кортеж валиде-султан. Несколько карет въехали во двор и проследовали дальше, к Каретным воротам, за которыми находился гарем. Сулейман снова вспомнил красавицу, которую ему подарили.

«Она красивее, чем все тюльпаны Топкапы!»

Он почувствовал, что Ибрагим положил руку ему на плечо:

— Господин, послам пора приносить тебе дары!

Сулейман повернулся к другу, а затем к многотысячной толпе.

На то, чтобы представить все дары, ушел не один час. Солнце зашло, и по краям двора зажгли большие светильники, когда церемония наконец завершилась. Сулейман терпеливо ждал приближения каждого посла, который по традиции трижды простирался перед ним ниц, целовал подол его кафтана, придвигал свои дары и, пятясь, снова уходил в толпу, сложив перед собой руки. Всякий раз, когда к султану приближались, его телохранители выставляли пики навстречу. И Ибрагим, и Ферхат-паша попеременно шептали ему в ухо или внимательно осматривали подарки и сообщали, какого они качества и сколько стоят. В ответ Сулейман дарил каждому из послов тюки золотой ткани или вышитые вручную кафтаны из той же материи.

«Такой прекрасный цветок!»

После того как с формальностями было покончено, из кухни высыпали слуги, которые быстро расставили во дворе козлы и стулья. На столах появились золотые блюда, заваленные дымящимся жареным мясом, свежим хлебом и овощами. Выкатили бочонки с лучшими винами и шербетами; их разлили гостям. Под оглушительный грохот военных барабанов гости приступили к трапезе.

Ферхат-паша, великий визирь, занял место во главе стола и стал распорядителем пира. Сулейман и Ибрагим удалились через Ворота счастья в уединенные Третий и Четвертый дворы — личные апартаменты султана.

— Ибрагим, сегодня лучший из дней, — обратился Сулейман к другу, радуясь, что с формальностями покончено.

Они бок о бок шагали мимо жилых построек к большому парку, занимающему большую часть мыса Сарайбурну. Тихо переговариваясь, они шли между кипарисами и клумбами тюльпанов. Время от времени они смеялись, и их смех эхом отдавался от листвы и фонтанов, наполняя Сулеймана теплом, которое может подарить только дружба. Когда они добрались до вала, защищавшего дворец с моря, со стороны залива Золотой Рог и Босфора, они зашагали по узкой тропинке, усыпанной гравием. В полумраке друзья крепко держались за руки. Наконец они подошли к небольшому павильону, который возвышался над стеной.

Сулейман почувствовал, как Ибрагим крепче сжал его руку и повлек его наверх по вытертым от времени ступеням.

От первоначальной постройки сохранились лишь мраморный пол да каменные колонны, поддерживающие большой деревянный свод, но с этим местом связано было много воспоминаний о празднествах и тихих размышлениях. Резная решетка между колоннами предлагала уединение, не закрывая вида. На полу лежали персидские ковры и большие подушки. Сулейман и Ибрагим устроились на подушках и стали смотреть на воду. Внизу тихо плескались волны.

Хотя они были вдали от праздничных гуляний, Сулейман прекрасно слышал крики стамбульцев с противоположного берега. Фонари и факелы освещали множество судов, стоящих на якоре за полузатопленной цепью. Силуэты веселящихся людей виднелись на палубах и на ближайшем к ним галатском берегу. Сама Галатская башня сияла огнями.

За молодыми людьми последовали слуги; они принесли подносы с едой и напитками. Оба жадно накинулись на еду, не переставая обсуждать сегодняшние события.

— Ты заметил, как толстого венецианца его маленьким красивым пажам пришлось поднимать на ноги после того, как он простерся ниц? — весело спросил Ибрагим.

— И как он покраснел, когда сообразил, что ему придется падать ниц еще два раза. — Сулейман усмехнулся.

— А персидский посол?

— Да, друг мой, в один прекрасный день мы с тобой укажем этим рыжебородым восточным варварам их настоящее место.

— Да, Сулейман, такое время настанет.

Они немного посидели молча, в раздумьях, и затем подняли головы. Над водой зацвели разноцветные фейерверки. Красные, зеленые и золотые огоньки заполнили ночное небо, заиграли на воде залива. Вдали затрубили в рога.

— С Запада сообщают, что папа Лев Х заказал литанию по всему Риму, которую должны исполнять босые священники. Они-то радуются смерти твоего великого отца, — торжественно и задумчиво проговорил Ибрагим.

Сулейман нахмурился:

— Пусть Рим пока радуется. Они не понимают истинной силы Тени Бога на Земле. Мой отец доверял мне, несмотря на все слухи, которые о нас ходят, и пройдет совсем немного времени, прежде чем Рим, да и Вена окажутся под сенью Алой мантии Османской империи. Мы освободим Европу от их застойной тирании!

Ибрагим посмотрел на Сулеймана и тихо сказал:

— Да, господин, твоя воля свершится нашими руками.

Они стояли молча, завороженные разноцветными огнями в ночном небе.

«Во имя Аллаха, я освобожу северные земли от римского владычества! Но в глубине души я понимаю, что мое истинное предназначение покоится внутри лепестков моего нового прекрасного цветка».

Глава 23