Великороссия: жизненный путь

В девизе Великороссийской жизни XIX в. — «Православие, Самодержавие, Народность» — это последнее, третье начало, или опора представляется наиболее неопределённой. Народ — явление достаточно пёстрое, как в сословном отношении, так и в отношении идейно-духовном. Основа Великорусского народа в XIX в., как и с древнейших времен, — крестьянство. Но нельзя исключать из понятия народ и иные сословия. Дворянство — тоже часть народа. Даже отрёкшиеся по существу от своей русской народности масоны — «декабристы» — часть народа. Простецы и учёные, подвижники монахи и разбойники, удалые казаки и осёдлые городские мещане — всё это тоже народ. Наконец, и Государь Император, Самодержец Всероссийский, как человеческая личность — тоже частица народа, которым он Богом поставлен управлять. И чего только нет в этой многослойной массе! Если даже взять одно только русское крестьянство, крепче всех хранившее древние русские обычаи и нравы, основанные на «преданьях старины глубокой», то в нём, в его обычаях, нравах, преданьях — тоже чего только нет! Здесь соседствовали вера и безверие, целомудрие и похабщина, мудрость и глупость, мужество и малодушие, праведность и злодейство, щедрость и самая низменная корысть. Всё это содержится и в нравах, и в русском фольклоре, — во всём том, что и называют «народностью» народа. В те времена говорили: «Не стоит село без праведника». Это верно. Как и то, что не стояло оно и без колдуна (или колдуньи, знахарки), и без шлюхи... Поэтому нельзя идеализировать народ в его земной жизни и истории. Тем паче нельзя делать понятие «народ» отвлечённым и превращать его в некий идейный идол, истукан (а это нередко делалось, и в таких случаях истукану приносились кровавые жертвы — идолы требуют жертв!) И тем не менее, при всей социальной и нравственной пестроте у народа, как Исторической Личности, есть некое внутреннее объединяющее начало, которым определяются повороты, изгибы его жизненного пути, черты его национального, то есть личностного характера. Это сокровенное начало обнаруживается в том духовно-

нравственном образе, который имеет общенародное признание,

перед которым в почтении склоняются все — от праведника до шлюхи. Для Великорусского народа, как мы не раз отмечали, таким общепризнанным идеалом искони был образ человека, человеческой души, всецело посвящённых не «міру сему», а Богу из чистой любви ко Христу. Образ этот обретал определённость в святых подвижниках-монахах (старцах) и в юродивых Христа ради. Неотъемлемыми качествами его были: страх Божий, величайшее смирение, нелицемерная любовь, высота православно-христианской жизни. Эти и подобные им качества, свойства, черты составляли вместе то, что самим Великорусским народом было названо Святой Русью! И ярче всего дивный лик Святой Руси отображался в лике Богоматери на её русских иконах! Она, Пречистая, Пресвятая Дева Мария сообщала Русской Душе свойства, качества Своей Преблагословенной Личности, так что они становились и качествами Великороссии как Исторической Личности. Она, Богородица, была солнцем Великороссии, её самой сильной сокровенной любовью, её Заступницей, её Матушкой! Святая Русь ощущала себя

Домом Пресвятой Богородицы, в котором Богоматерь, следовательно, таинственно живёт, как Хозяйка, как Матерь, как Спасительница любящих Её и прибегающих к Ней в радостном хвалении или слезном покаянии детей...

Как мы видели, общепризнанным всё это было примерно до второй половины XVII в. Потом началось разделение,

раскол, болезненное раздвоение Русской Души. Часть её не без влияния и соблазнов Запада уклонилась в иное міровосприятие и самовосприятие. Наряду с древним исконным духовно-нравственным основанием Святой Руси во главе с Богородицей появилось новое, чуждое основание Руси суетной, порочной, устремлённой не к Богу, а к «міру сему». Появился и новый идеал человека — гордого, самостного, суетливого, «делового» (в XVIII в. такой именно человек признаётся наиболее «полезным Отечеству»!)