Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть

— Тогда в «Шанхай» со мной пойдет Гэйтски. Договорились. Если ничего не случится, то в полночь. Я приду позднее. Раньше полуночи в таких сомнительных заведениях нет никого, кроме любопытных туристов, которые потом разочарованно возвращаются в отель или отправляются на ночь куда-нибудь еще. — Он повернулся к Лоуэтту: — Продолжай излагать подноготную добропорядочных граждан из «Саванны».

— Джек Беландро, — Лоуэтт повысил голос, — наш старый знакомый. Раньше он именовался Джакомо Биньо, но три года назад получил американское гражданство и стал пользоваться своим нынешним именем. К сожалению, закон о натурализации дает право каждому свежеиспеченному американцу выбрать себе новое имя. Поскольку с той поры обвинения Биньо не предъявлялись, смена имени осталась всего лишь записью в его личном деле. Вероятно, и квартиру в «Саванне» он заполучил только потому, что управляющий домом не знал его прежнего имени. Как ему могло прийти в голову, что американец Джек Беландро — это итальянский гангстер по имени Джакомо Биньо?

— Что за ним числится? — спросил Бревер.

— Чист как ангел! За деньги можно нанять лучших адвокатов. Это просто невероятно: Джек Беландро, он же Джакомо Биньо, не был ни разу осужден, хотя двадцать семь раз арестован в Нью-Йорке, Чикаго, Детройте, Лос-Анджелесе, Лас-Вегасе, Майами, Сан-Франциско и Вашингтоне. Четырежды был обвинен в убийстве, девять раз — в соучастии в убийстве, дважды по так называемому закону Манна за незаконный перевоз особ женского пола за границу штата, одиннадцать раз — по подозрению в торговле наркотиками, и каждый раз следствие прекращалось или — если обвинение было предъявлено — он не представал перед судом, а если представал, то был оправдан. То есть по закону он никогда не был признан виновным!

Бревер, сделав несколько пометок, передал снимки дальше.

— Вот вам и юстиция, вот вам и демократия! Надеюсь, мы все-таки доберемся до конца списка жильцов «Саванны»…

— Последний, — ответил Лоуэтт. — Дональд Лирбоди. Дважды его анонимно закладывали за незарегистрированную, значит, незаконную перевозку оружия. Якобы он своими такси доставлял легкие пулеметы неизвестно откуда дипломатическому представительству одного южноамериканского государства. Кто их им продавал, установить не удалось. Получатель молчал, поскольку неподсуден американским законам. Расследование увязло в песке. Лирбоди вначале допрашивали как обвиняемого. Он отказался отвечать по совету своего адвоката, с обоснованием, что как обвиняемый имеет право на молчание. Потом собирались его допросить как свидетеля. Тогда он отказался отвечать со ссылкой на так называемую пятую поправку, ибо своими показаниями мог повредить другим, к чему свидетеля принудить нельзя. Тем все и кончилось. — Лоуэтт собрал свои заметки и сунул блокнот в карман.

Бревер огляделся и кивнул Слоуну.

— Показания Поттера и О’Брайена запротоколированы. Соответствуют тому, что они рассказали вам, — доложил детектив. — И в клубе «Беркли» мне подтвердили слова Бэлдона. Его там очень уважают, мне пришлось быть очень осторожным, чтобы не вызвать нежелательной реакции.

Бревер кивнул, взглянул на Гэйтски, потом на Сэрджа.

— Докладывает пусть кто-то один. Если будете, как обычно, перебивать друг друга, толку не будет. Значит…

— У Сэрджа получится лучше, — отозвался Гэйтски, — если он запутается, я подскажу.

Он закурил, избегая взглядов своих коллег. Хотя и знали они его уже давно, каждое его движение невольно привлекало внимание, потому что ему было нелегко согнуть руку в локте так, чтобы поднести ее ко рту. Мускулы не кончались бицепсом, но могучими перевязями тянулись дальше и серьезно ограничивали свободу движения в локте. При этом ткань рукава и всего пиджака, несмотря на изысканный свободный покрой, опасно натягивалась.

Сэрдж достал свои записи из плоской папки на молнии.