Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы

– Нет, – твердо ответил Херефорд. – Военная сила победила лишь плоды фашизма. Сам фашизм был побежден демократией.

Белтер в замешательстве покачал головой.

– Ну, это неважно, я… думаю, – добавил он, потому что всегда был честен – как с другим, так и с самим собой. – Вернемся к Захватчику. У нас есть оружие, которым мы можем его уничтожить. Пока что мы не можем использовать его, так как, под влиянием Объединенных Организаций Мира, народы Системы решили раз и навсегда объявить его вне закона. Закон гласит прямо и однозначно: «Смерть» нельзя использовать ни для каких целей при любых обстоятельствах. Мы, вооруженные силы, заявляем, что должны использовать его, но на практике не можем этого сделать, пока у нас нет поддержки общественности, требующей отменить этот закон. Захватчик орудует у нас уже восемнадцать месяцев, и, несмотря на его удары, нет ни малейших признаков, что общественность поддержит отмену закона. Почему? – стукнул он указательным пальцем по столу. – Потому что они следуют за вами, Херефорд. Они полностью восприняли ваше квазирелигиозное учение… как там оно называется?

– Моральное Испытание.

– Да, Моральное Испытание. Проверка культурной стойкости. Стремление держаться принципов, несмотря на радикальные изменения обстоятельств. Это хорошо звучит, Херефорд, но если вы не отречетесь от него, то и общественность не станет. Нас могут разнести на кусочки, могут уничтожить большую часть населения, и тогда нам пришлось бы поставить под ружье ваших прекраснодушных идеалистов, если уж придется призвать в вооруженные силы всех способных носить оружие соляриан. А между тем, Захватчик, – а возможно, к тому времени и его дружки, – будут летать по Системе, разнося в пыль все, что захотят. Уже сейчас психи начинают вопить, что Захватчик послан им, дабы проверить их любовь к миру, и называют это вторым годом Морального Испытания.

– Он не отступит, – внезапно сказал марсианин. – Да и зачем бы? Ведь таков его образ жизни.

– Вы всегда выбираете самые паршивые определения, – огрызнулся Белтер, думая о том, много ли личная власть значит для старого святоши?

– Зачем так давить? – тихонько спросил Херефорд. – Вы, Белтер, с вашим военным складом ума, и наш марсианской коллега, с его склонностью к личным оскорблениям… почему бы вам не поставить этот вопрос на голосование?

Белтер внимательно посмотрел на него. Есть ли возможность, что старик примет решение, высказанное здесь большинством? Мнение большинства членов Совета вовсе не означает мнение большинства жителей Системы. А кроме того – сколько членов Совета согласятся с Херефордом, если Белтер примет решение голосовать против него?

Он глубоко вздохнул.

– Нам нужно знать, на каких позициях мы находимся, – сказал он. – Давайте проголосуем неофициально: мы используем «Смерть» против Захватчика? Давайте голосовать, просто подняв руку.

Все зашевелились и взглянули на Херефорда, который сидел молча, с печальными глазами. Марсианин первым вызывающе вскинул руку. Колониальный делегат с Феба-Титана последовал его примеру. Земля. Пояс астероидов. Пять, шесть… восемь. Девять.

– Девять, – сказал Белтер.

И взглянул на юпитерианина, который, не мигая, посмотрел на него в ответ. Он не голосовал. Руки Херефорда тоже лежали на столе.

– Три четверти за, – сказал Белтер.

– Этого недостаточно, – отозвался Херефорд. – Закон оговаривает, что должно быть больше трех четвертей.

– Но вы же знаете, каким будет мой голос.

– Простите, Белтер, но вы не можете голосовать. Как председатель, вы не имеете права голосовать, если кто-то из членов Совета воздержался. Все, что вы можете сделать, это передать вопрос для дальнейшего обсуждения. Я… Откровенно говоря, Белтер, именно на это я и рассчитывал. Я воздержался, чтобы не дать вам проголосовать. И если это помешает использовать «Смерть»…

Белтер похрустел суставами пальцев, сжимая и разжимая кулаки. Он подумал об ужасной гибели базы-обсерватории и смерти людей от удушья на Титане. Конечно, все соляриане в восторге, что самое ужасное оружие было объявлено вне закона, это было всеобщим желанием. Было бы плохо для цивилизации, если бы из этого закона могли быть исключения. Возможно, что, как только появится первый прецедент, его отдаленные последствия на цивилизацию будут хуже всего, что сможет натворить Захватчик. И все же… Всю сознательную жизнь Белтер придерживался философии, которая диктовала необходимость действовать. Делать хоть что-то. Может, делать неправильно, но действовать.

– Могу я поговорить с вами наедине? – спросил он Херефорда.

– Если по вопросу, который касается всего Совета, то…

– Это касается только вас. По вопросу идеологии.

Херефорд кивнул и поднялся.

– Это не займет много времени, – бросил Белтер через плечо, направляясь за делегатом организаций мира к дверям.

– Пропустите его, Джерри, – велел он охраннику.

Тот кивнул и шагнул в сторону.

В приемной Белтер оперся спиной на барьер, сложил руки и сказал: