Венецианская маска

Было воскресное утро, и Жюль собирался пойти на мессу в церковь Санта Мария делла Пиета, когда появился Алекс, одетый, выбритый, в плаще.

— Я иду с вами, месье ле Конт.

Жюль напомнил себе, что оба юноши, Генри и Алекс, отсутствовали до раннего утра в своих карнавальных костюмах.

— Ты трезв? — поинтересовался он строго. — Иначе тебе нельзя будет войти.

— Да. Прошлой ночью я принял решение посетить сегодня мессу.

— Где Генри?

— Еще спит.

Жюль предположил, что Генри изрядно выпил, и было несколько удивительно, что Алекс этого не сделал. Они вышли из квартиры вместе. Снег больше не шел, и оттепель превратила его в снеговую кашу под ногами. Церковные колокола, составляющие значительную часть собственной музыки Венеции, звенели над всем городом. Двое мужчин пересекали площадь Святого Марка, которая была усыпана шутовским мусором карнавала: разбросанными лентами, разбитой яичной скорлупой, большим количеством растоптанных масок и единственной атласной туфелькой с розовой розочкой.

— Мы с Генри были здесь около двух часов ночи, — сказал Алекс, стараясь не наступить на маску, похожую на свинью, которая лежала у него на пути. — Здесь были музыка и танцы, песни и спиртные напитки, повсюду горели раскрашенные фонари. Генри в шутку обручился с замаскированной женщиной в домино, а когда увидел ее руки, понял, что она старая!

— Да, не все удовольствие на карнавале, — сухо заметил Жюль. — Как вы повеселились?

— Достаточно хорошо. — Алекс предоставил своему наставнику дать собственный комментарий этому замечанию. Нельзя было объяснить, что все в жизни теряло свой вкус, когда Мариетты не было с ним. И в Венеции особенно! Он думал, что, должно быть, сошел с ума. Это было все равно что присутствовать на самом соблазнительном банкете в мире и не иметь аппетита. Но тогда любовь была разновидностью сумасшествия. Он слышал, как это называли периодом временного безумия, и так это и было раньше. Но, хотя он видел Мариетту только три раза — в магазине, вечером на концерте и во время их ночного свидания, — он знал, что эта любовь была иной.

Когда они достигли Санта Мария делла Пиета, Алекс посмотрел вверх на оспедаль по другую сторону улицы, где они встречались с Мариеттой. Затем он обнажил голову и вслед за Жюлем вошел в церковь. В то время как оценивающий взгляд Жюля вбирал роспись линии алтаря и великолепную работу Тьеполо над головой, Алекс посмотрел вверх на зарешеченные галереи, которые окружали интерьер здания, где шорох указывал на то, что члены хора Пиеты занимают свои места. Затем вошел священник, и началась месса.

Мариетта стояла в одной из нижних галерей, расположенных, как окна, с каждой стороны церкви, и могла ясно видеть Алекса, когда он склонил голову и преклонил колени в молитве. Его мысли были сдержанны, несмотря на то что его сердце искало ее. Когда она пела соло, он знал, что поет она.

Когда служба закончилась, Мариетта слегка отстала, в то время как остальной хор пошел обратно в Пиету. Она притворилась, что ищет какую-то особую партитуру, которую не положила на место, — на самом деле она была у нее за поясом. Алексу повезло, что Жюль выразил желание поближе рассмотреть сокровища церкви, когда остальные прихожане уходили. Как бы случайно Алекс прошел к длинному с высокой спинкой деревянному сиденью, расположенному в стене, и сунул ключ за угол подушки, как они с Мариеттой договорились в кафе. Вскоре после этого он вышел из церкви со своим учителем. Только тогда Мариетта вошла в основную часть церкви, чтобы забрать ключ.

На Рива-делла-Скьявони, когда Жюль и Алекс поднимались по ступеням моста через боковой канал, хорошо одетый в белом парике дружелюбный на вид джентльмен спускался по направлению к ним. Они с Жюлем сразу же узнали друг в друге старых знакомых из Версаля, несмотря на время, прошедшее с тех пор, как они последний раз видели друг друга.

— Неужели это возможно? — воскликнул Жюль в изумлении. — Месье маркиз де Жера!

— Месье ле Конт де Марке, я решительно утверждаю! — Они обменялись сердечными приветствиями, а потом маркиз заметил Алекса. — Кто тогда этот молодой человек? Племянник или сын от другого брака?

Жюлю пришлось проглотить свою гордость.

— Ни то ни другое. Позвольте мне представить месье Десгранжа, одного из двух моих учеников, которых я сопровождаю в путешествии.

Такое признание в Версале привело бы к немедленному изгнанию, и Жюль был полностью готов к тому, что маркиз коротко кивнет и пойдет дальше. Но этого не случилось. Вместо этого его товарищ-аристократ, после того как поприветствовал Алекса, сообщил, что они с женой жили в Венеции как добровольные изгнанники, так как он тоже потерпел неудачу в Версале и лишился благосклонности короля.