Венецианские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках

Прохожим этот закутанный в плащ мужчина, бродивший без видимой цели вдоль калле вокруг кампо Сант-Апонал, казался обычным странником – из тех, которых немало стекалось в Венецию в те времена, в 1177 году. Однако широкое одеяние скрывало под собой человека, действительно не уверенного в завтрашнем дне, но уж никак не обыкновенного. Это был не кто иной, как папа Александр III, инкогнито прибывший в Венецию, спасаясь от Фридриха Барбароссы. С наступлением темноты понтифик прилег под сводами сотопортего де ла Мадона и так, на голой земле, провел свою первую ночь в Венеции. На следующее утро он явился в монастырь Санта-Мария-делла-Каритá (располагавшийся на месте нынешней Галереи Академии) и был оставлен в качестве помощника на кухне. Как уверяет легенда, понтифик по меньшей мере шесть месяцев провел в монастыре, прежде чем был опознан неким французом по имени Комодо, после чего с большими почестями препровожден в Палаццо Дукале, к дожу Себастьяно Дзиани.

Так неизвестный снова стал папой Александром III и в этом качестве все остальное время, проведенное им в Венеции, гостил во дворце патриарха Градо[57]

, что на Сан-Сильвестро. Тем временем дож направил к Барбароссе двух послов с предложениями мира – которые были с негодованием отвергнуты. Швабский император вынашивал свой план разрешения конфликта с папой, включавший в себя снаряжение (при помощи Генуи) мощного флота из шестидесяти пяти вооруженных галер под командованием сына Оттона, в ту пору восемнадцатилетнего. Но Дзиани в свою очередь собрал кулак из тридцати галер (все, чем располагал на тот момент венецианский флот), атаковал генуэзсцев в водах Истрии и захватил сорок восемь вражеских галер, а также самого Оттона. По легенде, именно он, благородно отпущенный венецианцем, убедил отца заключить наконец мир с папой. Как бы там ни было, исторически достоверно, что в том же году папа и император встретились в соборе Сан-Марко.

В качестве постоянного напоминания об импровизированном убежище, обретенном под этими сводами, понтифик «выписал» постоянную индульгенцию для тех, кто прочитает перед расположенным там алтарем Мадонны «Отче наш…» и «Богородице, Дево…» В окруженном капителями углублении за решеткой до сих пор можно увидеть статуэтку, изображающую спящего священнослужителя. Рука его подложена под голову, как восемьсот лет назад. А над входом в сотопортего прикреплена большая деревянная табличка, объясняющая эту сцену.

В память об индульгенции, на веки вечные выписанной папой, на соседней калле, которая так и называется – калле дель Пердон (calle del Perdon

, «улица Прощения»), с двух сторон – выходящей на кампо Сант-Апонал и на кампьелло деи Мелони (campiello dei Meloni, «Дынная площадка») выбиты каменные кресты в нишах-тондо. Впрочем, славу первого венецианского приюта папы Александра III у сотопортего де ла Мадона оспаривает расположенная недалеко от Риальто церковь Сан-Сальвадор. В ней, под боковым притвором, смотрящим в сторону Мерчерии, лежит мраморная плита с вырезанной надписью, объясняющей, что понтифик на самом деле заночевал именно здесь.

Внутри собора Сан-Марко, сразу за порогом центральных ворот, можно заметить маленький белый ромбик, вставленный в большую плиту красного мрамора. По легенде, именно здесь 24 июля того же года Барбаросса преклонил колени перед Александром (который поставил ему ногу на шею), признавая в нем святого отца и положив таким образом конец расколу, приведшему к появлению антипап. Впрочем, Фридрих даже в этот момент не преминул заметить, что склоняется не перед папой Александром, а перед наследником св. Петра. «Я и есть Петр», – тут же ответил папа и еще глубже вдавил свой каблук в шею императора. Об этом эпизоде напоминает вырезанная краткая надпись:

ALEX P. P. III FRID. I. IMP

XXIIII VII MCLXXVII

[58]

По традиции считается, что как раз после морской победы над Оттоном папа в Сан-Николо на Лидо, подарил дожу кольцо, положив, таким образом, начало обряду обручения дожа с Адриатикой в день Вознесения, в знак вечного над ней владычества. При этом папа якобы сказал: «Прими, о дож, это кольцо как узы, привязывающие море к Венецианской империи». И в нашу пору, в день, известный в Венеции как «Сенса» (Sensa, от Ascensione, Вознесение), мэр города выходит из порта в сопровождении целого кортежа судов и бросает в море обручальное кольцо.

* * *