Венецианские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках

В считаные дни после падения Республики, в 1797 году, по распоряжению Наполеона Бонапарта все львы Св. Марка были сбиты со своих мест (впрочем, многие из них впоследствии оказались возвращены или восстановлены). Выполнение этой работы, гласит традиция, оказалось возложено на трех случайных людей. Которые, в силу своей исключительной лени, не добрались до Маламокко, что на Лидо, так что тамошние львы – оригинальные. Но лев на Санта-Мария-Матер-Домини – не из числа пострадавших при Наполеоне. Согласно некоторым письменным свидетельствам, речь идет о «позорной отметке» – знаке того, что проживающее здесь семейство в 1310 году запятнало себя предательством, участвуя в антигосударственном заговоре Байамонте Тьеполо, о котором будет сказано далее.

Что же касается Бонапарта и его печально известной «любви» к произведениям искусства, на эту тему существует такой анекдот. Как известно, император объявил множество венецианских сокровищ «военными трофеями» и распорядился перевезти их в Париж. В их числе не только лев с колонны на пьяцетте Св. Марка и знаменитая квадрига с базилики, некогда ввезенные в город, но и произведения искусства, заказанные и созданные непосредственно в Венеции. Некоторые удалось вернуть в Венецию благодаря настойчивости Антонио Кановы[63], но большинство из них оказались потеряны навсегда. И вот в один прекрасный день, в период первого французского владычества (с 12 мая 1797 года по 18 января 1798-го, когда Венецию взяли под контроль австрийцы), Наполеон, прогуливаясь по городу, в котором он только что установил временный муниципалитет, позволил себе отпустить шутку, что все эти исторические реликвии были, безусловно, украдены и, следовательно, все венецианцы – воры. «Ну, не сказать, чтобы все, ваше величество, – сухо ответил венецианец, исполнявший при императоре роль провожатого, – разве что… добрая часть! (

buona parte)».

* * *

Покиньте теперь площадь со стороны, противоположной той, с которой вы пришли, и пройдите через сотопортего и калле дель Фенестрер (sotoportego e calle del Fenestrer

, «улица Оконщиков»). Затем – через корте, рамо и калле дель Тьоцци (corte, ramo e calle del Tiozzi). Затем, свернув направо, пересеките понте и калле дель Равано (ponte e calle del Ravano). За ними начинается калле де Ка Корнер (

calle de Ca’ Corner). Сверните за ней направо, сделайте несколько шагов – и вот перед вами калле де ла Реджина (calle de la Regina, «улица Королевы»). История не одарила нас ни одной женщиной, которая стояла бы во главе Яснейшей, зато венецианки становились королевами других стран. Так, Катерина Корнаро, в честь которой эта калле и получила свое имя, носила титул королевы Кипра, Иерусалима и Армении с 1468 по 1489 год. А еще венецианки становились королевами Венгрии и Сербии (это, соответственно, Томмазина и Констанца Морозини, жившие на рубеже XIII–XIV веков) и Рашки – королевства на юго-западе Сербии (Дандола Дандоло, вторая половина XIII века). О великой герцогине Тосканской Бьянке Капелло мы уже упоминали. Но мало кто помнит о Чечилии Веньер Баффо, известной как…

Венецианка-султан

Похищенная Хайруддином Барбароссой в возрасте двенадцати лет по пути из Венеции на Корфу, куда она направлялась, чтобы навестить отца, Чечилия Веньер Баффо попала в гарем Сулеймана Великолепного и стала впоследствии любимой женой его сына (будущего Селима II) под именем Нур-Банý, что означает «роскошная женщина», «сияющая женщина». Прославленная своей красотой венецианка известна также под именем Селифé, «Незапятнанная».

Двоюродная сестра знаменитого флотоводца Себастьяно Веньера, победителя турок при Лепанто в 1571 году (и впоследствии – дожа), она тоже, как ни странно, достигла командных высот. Потому что стала… султаном. Она родилась в 1525 году на острове Парос, где ее отец Николо Веньер служил подестой. После смерти Селима она стала «валиде-султан», «султаншей-матерью» при сыне Мурате III, и в этом качестве сосредоточила в своих руках огромную власть. И использовала ее во благо венецианцам. Она даже склоняла сына к тому, чтобы отказаться от претензий на Кандию (современный Крит), – потому что не желала продолжения войны со своей родиной, с которой она поддерживала постоянные связи. В венецианских архивах сохранились ее многочисленные послания. В одном из них, адресованном в 1582 году дожу Николо да Понте, султанша признается: она хранит о родине столь нежные воспоминания, что готова пойти ради нее на любую уступку.