Венецианский альбом

— Чувствую, что чопорная мисс Браунинг не так проста, как кажется на первый взгляд, — продолжал он.

Я проигнорировала его и услышала, что он посмеивается. Мне было не совсем понятно, как с ним себя вести: этот парень определенно заигрывал, вот только что он во мне нашел? Особенно если учесть, что он явно интересуется Имельдой. Может, заигрывания — это такой французский национальный вид спорта? Я вообще слишком мало знала о мужчинах, к какой бы национальности они ни принадлежали, мне было известно лишь, что английские мальчишки, которых я знавала в юности, не отличалась утонченностью в обращении с противоположным полом. Подозреваю, всему виной долгие годы, проведенные в закрытой школе.

Однако наша пикировка неожиданно и странно взбодрила меня. Казалось бы, все это должно было меня смутить, но я вдруг поняла, что мне приятно не чувствовать себя позабытой-позаброшенной всеми старой девой, а знать, что я вовсе не такая. Я собрала свои вещи и стала спускаться по лестнице, гадая, где бы пообедать. Неподалеку от академии на Калле делла Толетта была бутербродная, где делали отличные трамеццини — это такие крошечные аппетитные сэндвичи с тунцом и оливками, ветчиной и креветками, которые к тому же отличались дешевизной: берешь штук шесть, а платишь всего ничего. Я понимала, что днем надо бы есть поплотнее, но не могла заставить себя в такую жару умять целую тарелку спагетти. Единственная проблема с этой бутербродной заключалась в том, что там говорили исключительно по-венециански. Теперь я уже понимала, что это не просто диалект, отличающийся главным образом произношением, а какой-то отдельный язык. «Бонди» — это классический пример, ничего общего с «бонджорно», нормальным итальянским приветствием, означающим «добрый день».

Я услышала, как разговаривают на этом языке двое студентов, которые шли впереди меня. Я совершенно их не понимала. Мне страшно повезло, что моя квартирная хозяйка родом из Турина и поэтому не является носительницей местного языка. Пока я предавалась таким мыслям, меня нагнала одна из девушек из класса обнаженной натуры, обладательница юного свежего личика, светлых волос и светлых глаз. Я подумала, что это, возможно, еще одна иностранная студентка, но она приветствовала меня на безупречном итальянском.

— Ну что, глаза открылись, правда же? — смеясь, проговорила она. — Во всех смыслах этого выражения. Если бы это увидела моя бабушка, она потребовала бы немедленно вернуть меня домой.

Я улыбнулась вместе с ней и спросила:

— Ты откуда? Не из Венеции?

— Я из Южного Тироля. Раньше мы относились к Австрии, теперь стали Италией, но у себя дома до сих пор говорим по-немецки. Я скучаю по нашим горам. А ты откуда?

— Из Англии.

— Мадонна! — воскликнула девушка. — И ты не боишься войны? По всему похоже, что Гитлер собирается напасть на Польшу, а как только он это сделает, Англия объявит войну.

— Англия позволила Германии захватить Чехословакию. Может, насчет Польши они тоже как-нибудь договорятся, — ответила я.

Моя собеседница мотнула головой.

— Разве ты не понимаешь? Польша — только предлог. Гитлер хочет изобразить, что его якобы вынудили воевать, хочет выглядеть пострадавшей стороной. Вот, мол, я возвращаю исконно немецкую территорию вокруг Данцига, а эти скоты-англичане пытаются не дать моему народу вернуть то, что всегда ему принадлежало. И Россия его поддержит, так и знай. А Франция поддержит Англию, и вся эта заваруха довольно быстро распространится. Гитлер хочет захватить весь мир. Сталин тоже хочет захватить весь мир, а Муссолини скромный, ему нужно только Средиземноморье и больше ничего. Только кто их всех остановит?

— Думаю, ты права. Англия попытается это сделать.

Она кивнула:

— Думаю, чем дальше, тем хуже. Я видела, что нацисты творят в Германии. Понастроили много танков и всякой военной техники. И уже захватили Австрию, родину моих дедушки и бабушки. — Она притормозила и наклонилась ко мне поближе. — Что ты будешь делать, если начнется? Поедешь домой?

— Наверно, придется, — сказала я. — Хотя все говорят, что в Венеции будет относительно спокойно. Такую красоту никто бомбить не станет.

— Надеюсь, ты права, — проговорила она. — Хотя Италия поддержит Германию. И тебя объявят врагом, ведь так?

— Когда это произойдет, тогда и буду думать, — сказала я, — а пока что я хочу наслаждаться каждым мгновением. На самом деле, мне…

Передо мной стоял Лео с нахальной улыбкой на лице.

— Бонди, — сказал он по-венециански, прежде чем перейти на английский. Мимо нас в ослепительном солнечном свете текли ручейки студентов. — Вот я вас и нашел! Я случайно оказался тут неподалеку, проголодался и подумал, что вы, может быть, со мной пообедаете.

Моя новая знакомая слегка подтолкнула меня локтем, мол, не тушуйся, и растворилась, а я стояла посреди улицы, вцепившись в портфель. Сердце отбивало барабанную дробь.

— Я не могу обедать с вами, Лео, — сказала я, — и вы это знаете. Вы — человек женатый. Неловко выйдет, если вас увидят с другой женщиной.