Венеция: Лев, город и вода

После этого о них никто уже не слыхал, но дож и Сенат были предупреждены и озаботились, чтобы Сарпи впредь больше не ходил в одиночку по узким улочкам венецианского лабиринта, ведь там его с легкостью могли заколоть. Но, как в настоящем приключенческом романе, разумеется, именно так и случилось. 5 октября, туманным осенним вечером, когда Паоло Сарпи через миоголюдиую Мерчерню[58]

направляется из Дворца дожей в свою тихую келью в монастыре сервитов. Где-то в городе вспыхнул пожар, и потому обычного провожатого при

нем

нет. Однако ж ом не был совершенно один, при нем слуга и пожилой патриций Алессандро Малипьеро, отпрыск одного из старинных венецианских семейств, чье имя постоянно встречаешь тут и там. Втроем они шли по уже тогда многолюдным улицам Риальто и по узеньким переулкам следующего городского района и в конце концов очутились на тихой площади Кампо-ди-Санта-Фоска, где сейчас стоит памятник, из-за которого я затеял этот рассказ. За Кампо проходят каналы Рио-деи-Серви и Рио-Санта-Фоска, а между ними мост, Понте-делла-Пунья, где раньше (пишет Робертсон в 1890 году) устраивали соревнования борцов. До монастыря сервитов уже рукой подать, и в тот миг, когда они один за другим ступают на мост, им навстречу устремляются пятеро молодчиков, быстро одолевают слугу и старого патриция и, словно обезумев, бьют кинжалами в шею и лицо Паоло Сарпи, после чего, как пишет Робертсон, бросают его умирать. Но он не умирает. Сенат призвал докторов отовсюду, в том числе из-за пределов города. Монаху нанесли пятнадцать ударов стилетом, столько дыр насчитали в капюшоне и рясе. Но цели достигли только три, два в шею и один в лицо, лезвие пробило правый висок и вышло наружу меж носом и щекой, шрам остался у него на всю жизнь. Поскольку от сильного удара стилет погнулся, преступник не сумел извлечь его из раны.

Прочитав все это, я под вечер еще раз сходил на Кампо-Санта-Фоска посмотреть на мост, где все произошло.