Венок для мертвой Офелии

– Я – нормально, – сказала я. – Надо дождаться приезда полиции.

– Хорошо, – кивнула Варька.

Похоже, ей тоже не хотелось идти домой. Но и следовательский пыл ее заметно угас.

Из леса все еще доносились призывные крики: «Ася!» А Ася была здесь. Внизу. Мертвая.

Убитая.

Сама не знаю, почему я была в этом так уверена, почти на сто процентов. Но со мною так бывает. Иногда я интуитивно чувствую, что именно случилось.

И тут я чуяла нутром: всякие соображения насчет того, что Аська упала, расшибла голову и утонула сама, – все это не так. Все было иначе.

Все было по-другому. Вот только как – пока что мы этого еще не знали. Я не знала…

Пока что это знал только один человек. Тот, кто это сделал. Тот, кто убил нашу Офелию-Аську и обставил это убийство в такой подчеркнуто-театральной манере.

Положил ее в воду, украсил белыми цветами. «На дне она, где ил…» Спать она в них «ушла». В россыпи белой кашки. Навсегда-навсегда-навечно….

А он ее… любил?

Глава 4

…My honour’d lord, you know right well you did; And, with them, words of so sweet breath composed… As made the things more rich: their perfume lost, Take these again; for to the noble mind… Rich gifts wax poor when givers prove unkind. There, my lord…

У меня в голове вертелись эти строчки. Шекспир причудливо и жутко перемешался с обрывками фраз, доносившихся до меня с уже огороженного места преступления.

– Граждане, пожалуйста, отойдите подальше от места происшествия…

Хотя усталый следак упорно повторял – «место происшествия», я чувствовала, что именно преступления.

Вокруг столпились притихшие, напуганные сельчане, они переговаривались шепотом и плакали тоже шепотом, словно боялись привлечь госпожу Смерть, коснувшуюся своей ладонью Аськиного юного чела.

– Жизнь – сладкая ложь, смерть – горькая правда, – сказал кто-то за моей спиной. Я обернулась и увидела Сергея Ивановича. Он стоял позади меня и смотрел туда, где лежало Асино тело, окруженное судмедами, криминалистами и полицейскими, с каким-то спокойным и отстраненным интересом.

– Вы это мне? – спросила я.

– Нет, – усмехнулся он. – Так. В пространство… Правда, жутко? Она только что порхала по сцене, как птичка, а теперь – «Как вам нравится ваше прекрасное голубоглазое приобретение, мистер Смерть?».

Я промолчала.

Он, словно стремясь закрепить впечатление, грустно произнес:

– Китс. Английский поэт. Стихотворение.

– Я знаю, – спокойно ответила я. И прочитала эту строчку на английском. Не знаю, зачем я это сделала. Просто захотелось утереть ему нос.

Но эффекта я достигла прямо противоположного.

Он явно разочаровался во мне. Наверное, подразумевалось, что хорошенькая блондинка должна думать, что Китс – это какой-нибудь модный «трендобренд».

– Вы нашли тело? – подошел ко мне усталый следак.

Я кивнула.

– Меня зовут Николай Петрович Голубев, – представился он.

– Я Таня Иванова, – отозвалась я.

– Ничего не трогали?

– Нет, я прекрасно знаю, что ничего трогать и затаптывать следы нельзя, – сказала я.

Усталый следак посмотрел на меня с интересом. Но судя по его виду, он не спал примерно двое суток и разговаривать со мной на эту тему ему было просто тяжело. Ему вообще хотелось спать, а не ползать тут на берегу, по ухабинам, опрашивая глупеньких блондинок и маленьких девочек, как «произошло обнаружение» Аси.

Но он терпеливо задал мне все нужные вопросы, а я так же терпеливо и точно на них ответила. Варька, которая уже почти пришла в себя и смотрела теперь на происходящее с интересом будущей криминалистки, отвечала на его вопросы еще точнее, чем я. Поэтому он даже проснулся и посмотрел на нас с интересом.

– Я только проверила ее глаза, – призналась я. – По пятнам Лярше…

Тут обернулся судмед – симпатичный дядька – и усмехнулся.

– И что вы обнаружили с пятнами? – поинтересовался он.

– Что к моменту обнаружения тела Анастасия была мертва уже около пяти часов, – сказала я спокойно.

– Верно, – кивнул он, – почти верно. Около восьми часов… – Он кивнул санитарам: – Можете забирать, – сказал он, подходя к нам.

– Что скажешь, Вить? – спросил усталый следак.

– Субдуральная гематома на затылке, довольно крупная… Других повреждений нет. Дай сигарету…

– Теперь на воздухе – нельзя, – парировал следак. – Закон новый. Курить только в туалетах.

– Слушай, иди в ж… – устало отозвался судмед. – Те, кто этот закон принимал, сами в туалетах целыми сутками торчат. А я тут трупы молодых девиц осматриваю…

Следак вздохнул, достал пачку, дал судмеду сигарету, закурил сам.

– Думаешь, убийство? – спросил следак.

Про нас они явно забыли.

– Пока не ясно, – сказал судмед. – в общем, похоже на несчастный случай. Она упала, расшибла голову… Точнее, как ты сам понимаешь, после работы в прозекторской скажу…

– Не убийство, значит? – осторожно переспросил следак.

– А фиг его знает, пока вроде ничто на убийство не указывает… – Судмед выпустил струю дыма изо рта.

Следак с облегчением вздохнул.

– Ладно, посмотрим, что скажут кримы, – сказал он.

– Да ничего они не скажут, – отмахнулся судмед. – Кримы пока что ничего не нашли… А у Лени жену в роддом отвезли, ему сейчас не до этой Гекубы.

– Офелии, – зачем-то поправила я.