Верь людям

Он повернулся и медленно пошел прочь. Вся его фигура, громоздкая и в эти секунды сутулая, казалась огромным, не до конца написанным знаком вопроса. Жамков, виделось, сожалел, что люди, которым он делает добро, так глупы и неблагодарны. Вскоре, однако, Жамков выпрямился и уже уверенно и твердо зашагал к конторе. Теперь его фигура больше смахивала на восклицательный знак.

Абатурин тогда приблизительно понял, о чем шла речь. Он догадывался, что начальник участка Жамков не очень чист на совесть, заботится не о сути дела — о показной его стороне. Но какие факты имели в виду начальник участка и монтажники, не знал.

Вспомнив об этом разговоре, Павел огорченно вздохнул. Он бросил рассеянный взгляд вниз и увидел Линева. Тот помахивал фуражкой, подбадривая новичка. И Абатурин благодарно кивнул в ответ бригадиру, хотя тот едва ли мог заметить ответный жест.

Закрепив половину отверстий, Павел отцепил от подмостей монтажный ремень и по верхнему поясу фермы пополз к месту строповки.

Распутав остальные канаты, махнул рукой бригадиру.

— Майна! — слабо донесся до него голос Линева.

Гак, на котором повисли витые плети строп, стал медленно опускаться. Линев мгновенно очутился у лестницы и, как кошка, взлетел к ферме.

Павел взглянул на часы и удивился: с начала смены прошло уже два часа.

— Крепи остальные гайки, — распорядился бригадир. — Тихон Тихоныч и Вася подготовят угловой металл для связей.

В обеденный перерыв они не пошли в столовую. Линев уселся на плите перекрытия и, болтая ногами, открыл кулек с едой.

— Грызи! — приказал он Павлу, разломив кусок колбасы пополам. — Поправляйся.

— А мне? — смешно сморщил физиономию Блажевич, усаживаясь рядом с монтажниками. — Мне разве нету?

— От колбасы толстеют, — в тон ему сказал Линев. — Ты сейчас влюбленный, и тебе жир вовсе ни к чему. Ну да ладно, немного я тебе дам.

Они ели весело, с аппетитом, так, как едят только голодные здоровые люди в молодости.

От слябинга, расположенного по соседству, сюда, на высоту, заносило пар, и он распушенными ватками цеплялся за лица. Линев с видимым удовольствием трогал эти клочья растопыренными пальцами и говорил Абатурину:

— Ты видишь, какая высота, Паш? Все кругом видно. Ну, слябинг — само собой. Он же рядом. Мы с Гришей строили. Да и ты ведь, кажется, монтировал фермы на нем. До армии. А вон погляди на гору. Аглофабрику видишь? Мы сработали. И мартен тоже.

— Четвертая и пятая печи, — уточнил Блажевич.

— Добрая штука — высота, — помолчав, заговорил Линев. — Тут спутники рядом летают. Потрогать можно.

Опорожнив бутылки с молоком, монтажники закурили.

— Хлопцы, — внезапно сказал Блажевич, сверкая белыми зубами и переходя на шепот. — Я познакомлю вас со своей девочкой. Ахнете!

— Чего это вдруг? — заулыбался Линев. — Месяц гулял — утаивал, а тут прорвало.

— Похвалиться охота. Терпенья нету… — он смешно подергал себя за усы, добавил: — Сення в дварэц придет. Не одна…

Многозначительно посмотрел на Линева, подмигнул:

— Так что, и бригадиру дело есть.

— А Павла — что ж — не берешь? — спросил Линев.

— Яго — не! — рассмеялся Блажевич.

— От чего же? — угадывая ответ и краснея от удовольствия, поинтересовался Павел.

— Ён ду́жа прыго́жы.

— Ладно, — заметил Линев, взглядывая на ручные часы. — Давайте коммунизм строить, не кочегары и не плотники.

Почти до конца смены монтировали крупнопанельные плиты покрытия.

Блажевич заваривал вслед за Павлом связи ферм, прочным швом соединял подкрановые балки с тормозной решеткой.

— Як ад свято́га — святло́ ад мяне́, — говорил он Павлу, картинно складывая ладони на груди и закатывая глаза. — Катя не видит — помолилася б.

На одно мгновенье Абатурину стало неуютно от мысли, что его одного, пожалуй, никто не ждет, и что сам виноват в этом: робость — плохой помощник молодости.

Вслух он спросил:

— А кто она, Катя?

— Ого! — воодушевился Блажевич. — Медыцы́нская сястра́. Ды яшче́ старшая!

Они уже приступали к монтажу фонаря, когда кончилась смена.

Блажевич, отстегивая карабин монтажной цепи, что-то бормотал себе под нос.

— Ты о чем? — спросил Павел.

— С богом толкую. Ён близко тут, на туче сидит.

— Просишь о чем? — принимая шутливый тон Гришки, полюбопытствовал Павел.

— Ага.

— О чем же?

— Штаны няха́й подкинет. Новые. Мои ду́жа старые.

— Брюки я тебе дам, — успокоил Линев. — Они под матрацем гладятся. Стрелка, как по линеечке. Насквозь сердце продырявит такая стрелка.

— Ну, коли так…

Они спустились вниз, обошли клин-трактор и по нагроможденью земли, бетонных плит, бревен выбрались на дорогу.

Внезапно их остановил жестом высокий широкоплечий человек, вышедший откуда-то сбоку. У него было озабоченное лицо. Слабо очерченные губы, почти прямые брови и серые малоподвижные глаза казались чужими на его крупной монументальной голове.

Абатурин узнал Жамкова.

Начальник участка поманил Павла пальцем, вяло спросил:

— Ты кто?

— Абатурин.

— Космонавт? Маршал?

— Нет, — нахмурился Павел.

— Тогда толком ответь — ты кто? Мне фамилия твоя мало что говорит.

— Монтажник.

— Новенький?

— Да.

Жамков неожиданно похлопал Павла по плечу, дружески улыбнулся: