Веремя странствий [СИ]

По-видимому, сила Ясуней не давала возможности ентовой скверне порвать путы. Прошло сувсем немногось времечка и старушенция засияла каким-то голубовато-белым светом… таким як поблескивает у лунную ноченьку, токася выпавший на оземь снег. Блистали, переливаяся у тем светом, не токмо ручки да ножки Ворогухи, но и вся вона сице сияла… и тельце ейно, и головёшка, и оба крылышка. Лихорадка подлетела к лицу мальчика, и, заглянув в зелёные с карими брызгами глаза, вперилася у них своими красно-рдяными очами, да тяхонько вопросила, и нынече глас её ни звучал, ни скрыпуче, ни пискляво, а был гулко-хриплым, отдаваяся пронзительным скрежетом в ушах мальца:

— А кудыкась вы йдёте? Чавось тутась выщите?

— Вот я чичас як дуну на тя, — сёрдито ответил мальчонка и мгновенно выполнил свову угрозу, дунув прямо в злобны очи лихоманки, отчавось старушенция прикрыла глазёнки, потушив у них рдяность, а лево крыло ейно пошлось махать не в лад с правым. — Дуну… и ты перьстанешь мене глаза сляпить… Ишь, ты, — Борилка порывисто вздохнул, и почувствовал, аки крепки руки Краса обхватив стан, поддержали егось. Мальчик отпустил вервь, да чрез морг стоял на полу, раздражённо произнося, — ишь ты… вызнаёть вона усё.

— Чё вызнаёть? — перьспросил Крас, оправляя на себе рубаху.

— Ня чё…ня чё ня вызнаю, — поспешно откликнулася Ворогуха и ищё живее засвятилася втак, шо отрок даже не смог разглядеть лица парня.

— Эт… добре, шо ня чё не вызнаёшь… а тока блескаишь, — прогутарил Крас, да вздёрнув главу выспрь, вустремил тудыличе лицо и крикнул старшому воину, — Сеслав! Борюша тутась… унязу… спусти тяперь нам светочи.

— Угусь!.. — долетело сверху и звучно отозвалось эхом от стен. И покудась верёвка подымалась увысь, Борилка обозрел усё окрестъ собе, вертая леву руку по кругу, шоб Ворогуха могла осветить стены.

У та впадина, идеже вони находилися, имела четырёхугольный вид, в ней зрелись такие же гладки стены и пол, ово ли чёрного, ово ли синего цвету, шо и на макушке. Стены отвесно входили у пол и не було в них ни проёмов, ни дверей, ни окошек. И токмо у одной из вэнтих стен виднелси, почитай у самого полу, небольшой лаз, такой у который окромя мальца никтось не мог б влезть. Лазейка имела усё такой же четырёхугольный вид, и кадысь Борила присев, протянул у него леву руку, то освещающая глубины впадины Лихорадка, поневоле ведомая своими путами влетев у нягось, казала стены, тока уходящи униз не отвесно, а под косым вуглом. Из лазейки на мальчонку дохнуло теплотой, вже будто там… у приглубости подземного мира ктой-то жарко истопил печь.

Глава двадцать девятая. Злобна скверна и ясны бчёлки

— И чавось тама? — спросил Крас, который то глядел увыспрь следя за спуском вечей, то зекал на действа отрока.

— В там ащё лазейка, — ответствовал Борила, и, вынув из впадины руку, вкупе с Лиходейкой, поднялси с присядок, разогнув спину. — Тобе не пролезть… да и мене тоже будет тяжко тудыли спускатьси…

Вельми там крутой спуск… прядётси тобе меня на уже опущать.

— Неть… овый ты не полезешь, — покачал вутрицательно головой парень и зане свёрху ко нему съехала котомка со светочами, и уложенными охабнями, принялси сымать её, развязывая узлы.

— Тавды… тавды Гуша помрёть, — еле слышно произнёс малец, и горестно вздохнул не смеючи молвить про Быляту. — Ты ж понимашь лезть усё равно надобно… Спуск крутой, дна не видать… Будёшь дёржать… я ж полезу… коли чавось не так, гикну те… ты мяне ураз вытащишь.

— Неть, — наново несогласно пробалякал Крас, да вотпустив отвязанну верёвку склонилси, вукладывая на пол котомку.

— Чаво неть… чаво…, — гневливо выдохнул мальчонка, и, задрав главу, посотрел у чёрный проём дыры, с призывно мерцающими у нём масенькими звёздочкам, да прогамил, — дядька Сеслав, скинь ужу…

Туто-ва ащё водна лазейка… лезть прядётси по верёвке.

— Ладненько, — раскатисто долетел до них говор воина, и зычно заухала уся впадина, от стен оной словно отскочило то словечко.

— Полезу я, — отметил Крас, споймав брошенный к няму конец верёвки.

— Я тобе не удержу, — загутарил мальчик и протянув праву руку увысь положил её на плечо парня, и не шибко егось сдавил. — Крас, у мене ж сила имаитси… ты ж про то ведаешь… И сила та от Ясуней… да нешто Асуры Подземного мира тогось не взвидят… Да-к и таче… ты усё равно в таку щель не пропихнешьси… я и то со трудом, а ты и вовсе николиже… Ежели чё не так пойдёть, я за гикаю, — парень же, беспокойно сматывающий на руке у клубок ужу, понуро покрутил головой, не желая отпущать мальчишечку. Тогды Борила вобратилси к Лиходейки, выспрашивая её, — Ворогуха, иде стрелы Перуновы… далече до них иттить?

— Не-а… ня далече, — отозвалася лихоманка, и вжесь вовсе ярче засветилася, почитай васильковым светом. — Мянуешь эвонту лазейку, а тамось ужось и пештера, а у ней… у тех стрел Перуновых видямо-нявидимо… у стены натыкано… я тобе покажу…

— Крас…, — протянул имечко парня Борила, и ищё живее сжал евойно мощно плечо. — Тутась недалече.