Веремя странствий [СИ]

— Упавые…, — киваючи, изрёк мальчонка и тряхнул своими не мнее купавыми светло-пошеничными волосьями. — Токмо я нонче стока красот узрел… дух аж ёкаить!.. и в там… в той пештере, — и отрок поднял леву руку и указал ею на проем чрез какавой сюдыличи вошёл. — Там таки сказочны стены… будто глубокими морщинами исколешенны… наподобие чешуи змяиной. И усё то перельваитси… блистает… а пол каков хупавый, — мальчик опустил к долу руку и присев провёл пальцами по ентовой гладкости. — Усё в нём откликаитси… позадь же мене вогняный ручаёк бяжить… и у то посему юшка оземи. — Борилка поднялси с корточек и взглянул у очи Валу, вжесь сице схожие с небесным сводом, да добавил, — раньче я думал, шо землюшка наша токась сверху утак ладна… А днесь спонял она не мнее дивна и изнутрей… просто глаз ня можно отвесть… А то золото на вусах твоих Валу сице воно для мене ничавось не значить… Оно были б ву тобе каменны вусищи аль таки гладки аки ентот пол, усё для мене едино… чудо усё энто!.. Чудо, да, и тока!

— Чудо— это правильно ты подметил, хлопчик, — отозвалси голос Валу от каменных стен громким эхом и точно вулетел у проёмы в дальни да не мнее чарующие печоры. — Когды Индра срубил мне голову… и погиб я, душа моя не смогла уйти ни в Пекло, ни в Ирий-сад… Потому, что творил я страшные злодеяния будучи живым… Потому, что обратился перед гибелью в валун, и разбитый на множество кусков не смог быть предан огню… Оттого и стала витать по Бел Свету беспокойная душа моя, влачимая суровыми порывами сыновей СтриБога, жалеемая лишь Догодой… Остаточки каменьев, прислужники Озема и Сумерлы, собрав, принесли и уложили в этой горнице… Много веков пролежали они тут, пока смилостивившийся, по просьбе Сумерлы, Озем не придал им очертания моей головы, и, оживив, не позволил вселиться моей душе…

И буду обитать я в этом каменном месте до тех пор, пока не смогу обрести новое тело и новую жизнь.

— А кады ж эвонто случитси? — поспрашал Борила и томительно вздохнул, ужось вельми ему стало жаль Валу заточённого у каменье.

— Когда призовёт меня Отец Небесный Сварог или кто из его Сынов, и позволит искупить вину перед людьми и Бел Светом… Перед отцом моим родным и перед Богом, — пояснил Валу, неприятно для слуха издав резкий, трещащий звук устами. Мальчуган вуслыхав таки не важнецкие пояснения, ащё больче взгрустнул… скумекав, шо высвобождение сына Дону будять не дюже скоренько, и взглянув на каменных воинов, тоже заточённых у тех валунах, вопросил:

— А енти… енти воины, — да кивнул на них. — Вони кто таковы?

— То я не знаю…, — ответствовал Валу и удруг резко выдохнул отчавось, мальчонку качнуло, а стоящих позадь няго грибов и вовсе повалило на пол, посему они дюже зычно зао-кали. Каменна глава внука Коровы Земун маленечко помолчала, егось уголочки рта сызнова, негромко треща, разъехалися, живописав на лике вулыбку, не оченно широку, но усё ж улыбку.

— Наверно, — изрёк ураз Валу, да малец услыхал як дрогнул евойный голос. — Они тоже ждут, когды их призовёт Сварог… Ведь стоят они тут сыздавна… появившись задолго до меня… задолго.

— Я б тобе жёлал подмочь… токо не ведаю як…, — сокрушённо пробалякал отрок. — Може мене вудастьси попросить за тобе Богов…

Озема и Сумерлу… Можеть они ведают… и молвят мене… и тады б я усё… усё сделал, абы тобе вырвать из того заточения.

— Я бы тоже хотел тебе помочь… помочь добыть меч и изгнать злобных панывичей топающих на беросов, — отозвалси Валу и смежил не токась уста, но и свои скрыпучие очи. И як тока вон их сомкнул, мальчик узрел аки из прикрытого правого глаза, с под каменного века усеянного короткими, золотыми ресничками выпрыгнула внушительного вида багряна, будто кровава слёзинка. Она скользнула по щеке Асура и впала на гладкий пол, чуть слышно звякнув о егось ровненько полотно, и сей миг вобернулася у алый полу-прозрачный камешек. Валу туго… словно с усилием поднял свои веки и вустремив взгляд тёмно-синих очей на прислужников Богов обратилси к ним:

— Грибы… отведите Борюшу к Асурам Озему и Сумерле… Передадите от меня просьбу, чтоб приняли они этого достойного и славного хлопчика с должным почтением… С должным… ибо этот хлопец ведёт бой с самим Паном… тёмным… тёмным Дасунем ЧерноБога… и ему нужна помочь всего Солнечного и Лунного.

— Ок…ок…ок…, — абие послышалось из-за спины мальчонки, и он порывисто обернувшись посотрел на прислужников подземных Богов, каковые до зела яро закивали головёшками, потешно затрясли ярко-красными али коричными у белу крапинку шляпищами, вельми пужаяся вуказаний каменной головы.

— Скажите им, Валу прислал Борюшу… прислал и просил за него… просил помочь, — добавил сын Дону, и внегда грибы вдругорядь заокали, каменна глава изогнув губы дугой, точно собираяся дохнуть на них, заметила, — и нечего спорить со мной… Смотри-ка как разгалделись…