Вересковое сердце

Орис улыбнулась вполне искренне.

– А вот это неплохая идея. Конец старой жизни и начало новой, разве это не отличное описание свадьбы? Спасибо, госпожа Майрис, – Орис чуть склонила голову. Удивительно, но эти цветы словно отражали утреннюю мысль Орис: свадьба – не конец, а самое настоящее начало. Она тут же поняла, что не найдёт варианта лучше.

Искоса она заметила, что Магрит смотрела на неё, будто она только что призналась, что тоже собирается укокошить своего мужа и всех его друзей заодно. Майрис же кивнула в ответ и, повернувшись, медленно побрела в сторону калитки. По пути она забрала прислонённый к забору дорожный посох, и, теперь уже опираясь о него, пошла куда-то своим путём. Орис проводила её взглядом, а потом вспомнила про необычно молчаливую цветочницу. Магрит замерла, неподвижная и онемевшая. Орис со вздохом помахала ладонью перед её лицом.

– Ку-ку! Крокусы покажи.

Цветочница моргнула, сфокусировав взгляд на Орис.

– Ты… ты что, возьмёшь цветы, что предложила Паучиха?!

Орис задумчиво закусила нижнюю губу, а затем протянула:

– Нууу, почему нет? Идея неплохая. И я люблю крокусы. К ним можно добавить мяту – вроде она говорит о мире и спокойствии в доме. И тогда букет будет ещё и ароматный. Ну чудно же!

Договорив, она обратила внимание, что Магрит вовсе не разделяет её радости, а, наоборот, смотрит всё с тем же ужасом и недоверием.

– Орис! Это букет, который тебе посоветовала Паучиха! Наверняка это несёт в себе проклятье для тебя и для Дарета! Возьмёшь такие цветы – и всё, либо брак развалится, либо… либо… – кажется, она начала задыхаться, слишком уж нелепо хватала ртом воздух. Орис хотела было дать ей бодрящую пощёчину, но Магрит резко пришла в себя и воскликнула: – Кто-то умрёт!

Тут Орис уже не сдержалась, закатила глаза и прикрыла лицо ладонью. Больше всего на свете сейчас ей хотелось сделать страшное лицо и закричать «Ты!», а потом безумно расхохотаться. Глубоко вздохнув, она расслабленно опустила руки, вернула лицу приветливое выражение и спокойно сказала:

– Магрит. Прекрати пороть чушь и покажи мне крокусы. Будь добра.

Цветы она рассматривала под немигающим взглядом выпученных глаз Магрит, наполненном таким неодобрением, что на секунду Орис решила было сдаться и остановиться на слюняво-влюблённых маргаритках. Но взяла вверх одна отвратительная черта её характера: Орис была упряма, и ей захотелось доказать, что всё это больной бред цветочницы. И она выбрала крокусы.

– Я принесу тебе свежий букет утром в день свадьбы, – сухо сказала Магрит. И Орис так же сухо кивнула. На том они разошлись.

Поход к цветочнице немного выбил Орис из колеи, но она быстро взяла себя в руки. Дорога её лежала в другую часть деревни, где, скрытый в зелени, стоял дом ведуньи Айки, матери её отца и её мудрой наставницы. Орис уже шагнула на тропинку, петляющую между кустов и утопающую в растениях, как вдруг услышала из тени голос:

– Рыська! Я знал, что ты придёшь скоро!

Она повернулась на голос, как будто бы недовольно щурясь, но на деле пытаясь спрятать улыбку. По правде, до этого момента Орис чувствовала себя неуютно. Несмотря на то, что внешне она держалась молодцом, образ отшельницы сложно было выкинуть из головы. Если кто-то и мог сейчас привести её в чувства, то это будущий муж. Но, несмотря на радость, она удержала себя в руках, приняла вид недотроги и строго напомнила:

– Дарет! Нам нельзя до свадьбы разговаривать! Примета!

– Вчера тебе это не мешало. А я соскучился.

Его голос был наполнен такой неподдельной грустью, что Орис, рассмеявшись, шагнула к нему в тень, привставая на цыпочки и протягивая руки, чтобы обнять за шею своего высокого жениха. Хорош, что уж таить, хорош. Мягкие волосы собраны в хвост, светло-ореховые глаза смотрят с бесконечной нежностью. Сильные руки, широкие плечи… Она утопала в его объятиях, а потом в поцелуе, но почувствовав, что становится жарковато, ловко выскользнула из его рук.

Ей стало немного по себе, когда она вспомнила слова Магрит. Интересно, многие ли в деревне сплетничают об этом? Ей всегда было неприятно от мыслей, что кто-то будет болтать за её спиной. Пусть даже это и правда – не всякую правду стоит выкрикивать на каждом углу.

– Да-рет! – напомнила она строго. – Ну нельзя же!

Он выразительно приподнял брови.

– Мне больше нравится, когда ты говоришь это по ночам, – горячо шепнул он. – Ты так смущаешься, хотя все нарушают это нелепое правило, не ты первая – не ты последняя, глупышка.

На последних словах тон его резко изменился, он уводил глаза, будто что-то его тревожило. Орис понимала, в чём дело, но решила, что в этом случае лучше сделать вид, что не заметила его поведения. Потому она с лукавым видом пихнула его в плечо.

– Однако если кто узнает – вся деревня косо будет смотреть, – парировала она, легко уворачиваясь от его попыток прижать её к себе. Она подумала, что их смех и шорох в кустах точно привлекут внимание Айки, и красноречиво посмотрела в сторону её домика. Дарет перехватил её взгляд и вздохнул, поднимая руки в знак поражения.

– Хочешь знать моё мнение – я три дня просто не выдержу.