Veritas

Когда богемец понял, что его люди не придут ему на помощь, он запер изувеченное тело Яницкого в кабинете, выбросил ключ и, сев в кресло, принялся ждать нас. Он был в ловушке, однако он, убийца, хладнокровно притворился жертвой. Запах крови, который наполнял комнату, мы объяснили для себя поединком, о котором рассказал младшекурсник (как смешно звучал теперь этот титул для убийцы и лжеца!). Конечно, у него был с собой пистолет, но он попытался обойтись без крови: объявив, что скоро придут привлеченные криками прохожие, он заставил нас поспешно покинуть квартиру и таким образом помешал нам обнаружить труп Опалинского. В противном случае ему пришлось бы сразиться с Симонисом на дуэли, которая кончилась бы смертью для них обоих. Черная карета, ждавшая его на улице, последовала за нами, вероятно, по тайному знаку Пеничека.

Его рассказ на кладбище на самом деле был признанием. Выдавая Опалинского за актера, он описал все убийства, которые совершил сам. Он выбрал самую лучшую форму лжи: описывать реальные события, подменив лишь действующих лиц. Всегда, когда ему нужно было вымышленное имя, то ли для украшения своего рассказа подробностями, то ли для придания мрачной атмосферы, чтобы все выглядело еще более правдоподобным, он пользовался могильными плитами Главари, Марицы, Белы Терека и соответствующими эпитафиями.

А потом он бежал в черную карету, которая ждала неподалеку. За городом его встретят другие представители его кровожадной расы, другие представители невидимой сети, опутавшей Европу.

Богемец (или понтеведриец?) обманул нас всех. Однако постепенно каждый кусочек мозаики становился на свое место. Когда мы с Симонисом ехали в его коляске на встречу с Христо, Пеничек под предлогом процессий выбирал самые окольные дороги, чтобы помешать нам прибыть в Пратер вовремя. Наверное, он опасался, что нанятые им убийцы убьют и нас тоже, как он сам признался на кладбище больницы «Бюргершпиталь». Вот почему нападавший на меня сразу скрылся, как только увидел Пеничека: он узнал своего заказчика.

После убийства Драгомира Популеску Пеничек настоял на том, чтобы труп убрать сразу же, более того, он буквально вынудил нас сделать это. Он знал, что третий труп не останется незамеченным и что мы рано или поздно зададимся вопросом, почему не было ни малейшего намека на расследование со стороны властей. Поэтому он сделал вид, будто собирается попросить помочь спрятать тело румына, и поручил это дело двум своим сообщникам прямо у нас на глазах. Разве могли мы предположить, что они – кто угодно, только не безобидные кучера?

В случае с Коломаном мнимый пражанин полностью раскрыл свои умения. Хитрость Баламбера была чистой воды выдумкой, равно как и криптографические таланты Аттилы, и страсть Супана к тайнописи. Благодаря сомнениям, возникшим к месту, метким замечаниям в нужный момент, выдуманным ad hoc [105]

историям, он заставил нас делать то, чего хочет он. Тем не менее иногда, когда он рассказывал нам сказки, я видел, что он колебался и поднимал глаза к небу, словно в поисках хорошей идеи. И как только мы все могли ему поверить? Хотя надо было признать, что Пеничеку хватало и изобретательности, и присутствия духа. А потом еще и совершенно на пустом месте сотворенный монах-августинец и дворец с Черкесом, который на самом деле (это нужно было еще проверить) вовсе не принадлежал принцу Евгению!

* * *

Я заявил аббату, что это еще не все новости. Я хотел поставить его в известность еще вчера вечером, однако это оказалось невозможно, поскольку он лежал в постели, до смерти уставший: во дворце Евгения Савойского Клоридия узнала, что турки и дервиш должны были принять участие в лечении императора, и это произошло с разрешения императорского протомедика, фон Гертода, которого Клоридия видела торопящимся на встречу с Кицебером. Еще сегодня должно было произойти решающее вмешательство в ход болезни Иосифа, если это уже не случилось. – Что-о-о? И ты поверил в эту чушь? – Услышав мои последние слова, Атто изменился в лице.

– Но, синьор Атто, мне показалось вероятным, что османы…

– Это совершенно невероятно! Как тебе пришло в голову, что индийский дервиш османской веры займется здоровьем императора, представляющего истинную веру? Менее изъеденный червями мозг, чем твой, сразу исключил бы такую нелепую возможность! Меня вот только госпожа Клоридия поражает. Ты и она, вы вообще ничего не поняли! Это же смертельный приговор для императора!

* * *