Верхом на ракете. Возмутительные истории астронавта шаттла

Я попрощался с детьми. Пэту и Эми было уже 16, Лауре исполнилось 13 лет. Я никогда не скрывал от них опасности полета в космос, так что они осознавали важность этого расставания. Могло случиться так, что они больше никогда меня не увидят. Пэт и Лаура были собранными и спокойными, но в глазах и голосе Эми я почувствовал сильное волнение.

Я приглашал Донну на каждый ужин нашего экипажа, и после короткого осмотра у врача ее пропускали. В последний вечер перед отлетом во Флориду мы ушли в мою комнатку и медленно и тихо насладились друг другом под одеялом (очень медленно и

очень тихо, потому что это был всего лишь трейлер). В темноте я прошептал ей: «В следующий раз я буду радиоактивен». Никто из нас не упомянул о другой возможности – следующего раза могло и не случиться.

22 июня 1984 года «зооэкипаж» отбыл во Флориду на четырех T-38. В соответствии с ритуалом, давно доведенным до совершенства пресс-службой NASA, наши жены улетели раньше нас. Пресса любила «человеческий» момент, когда жены ждут своих мужей, и NASA было радо оказать репортерам такую услугу. Войдя в воздушное пространство Центра Кеннеди, мы сделали облет вокруг «Дискавери» на старте, а затем выстроились клином и зашли на полосу посадочного комплекса шаттлов. Хэнк подождал, пока все четыре самолета приземлились, и мы вместе подкатились к перрону. Мы выключили двигатели, открыли фонари кабин и вылезли из них. Наши объятия с женами запечатлела кучка фотографов-новостников. Это был момент для журнала Life. Теперь мы были героическими рыцарями, вышедшими на бой с силами зла… с огнем, скоростью и высотой… и наши прекрасные девы пришли попрощаться с нами.

Два последних дня перед стартом предназначались для отдыха. Никаких тренировок не было. Мы изучали документацию, летали на T-38 и с удовольствием ужинали с женами. Однако расслабиться не было ни единого шанса. Лишь часы отделяли меня от осуществления мечты всей жизни. В моих венах пульсировал чистый адреналин. Сон был борьбой. Ночные кошмары подкарауливали, стоило мне на минуту забыться.

Окончательно прощались мы с женами на фуршете в Бич-Хаус за сутки до старта. В последний раз я приезжал туда с Джуди. В момент, когда Донна выходила из микроавтобуса, я ощущал радость оттого, что мне не приходится сожалеть о той ночи. На фуршете, организованном NASA, присутствовали наши жены, астронавты семейного эскорта и основные специалисты по запуску. Это было неофициальное собрание, и ни речей, ни тостов не произносили. Каждый брал себе еду со столика, где были сэндвичи, зелень и картофель фри. Мы наполняли тарелки, подыскивали местечко, куда поставить пиво, и нам было хорошо.

После этого все, кроме наших «вторых половинок», ушли, чтобы мы могли попрощаться. Диане Коутс приходилось нелегко. Она была женой морского летчика и знала, что такое опасность. Жена Хэнка, Фран, казалась невозмутимой. Она переживала эту драму во второй раз, и это, наверно, помогало. А может быть, она молча умирала в душе, но прятала свои чувства от более молодых жен. В конце концов, она была супругой командира и должна была подавать пример. Наш специалист по полезному грузу Чарли Уокер и его жена держались с трудом. Незамужняя Джуди была избавлена от подобных проблем. Что касается Салли Райд, жены Стивена Хаули, то если она и испытывала страх, то не показывала этого.

Мы с Донной вышли погулять на берег. Стояло настоящее пекло, и очень помогал прибой у наших ног. Всего в нескольких милях от нас была площадка 39A и «Дискавери» на ней. Мы ощущали себя замыкающими длинной череды астронавтов и их жен, которые шли этой же тропой в течение двух десятилетий в тени их летающих машин – «Редстоунов», «Атласов», «Титанов» и «Сатурнов». Реки слез пролились на здешний песок, прежде чем эти пары приблизились к их завтрашнему испытанию, которое могло принести или славу, или смерть. Теперь пришел и наш черед.

Я был плохо подготовлен к этой минуте. Когда дело касалось эмоций, я оказывался сыном своей матери. Однажды я упрекнул маму в отсутствии эмоций, и она ответила: «Никто не знает, что чувствуют Петтигрю, – это была ее девичья фамилия. – Господь создал нас именно такими. Мы все держим внутри». В процессе обмена ДНК при моем зачатии я тоже получил печать Петтигрю. Дело не в том, что я не испытываю глубоких чувств или боюсь посрамить честь мужчины, болтая о них. Я просто не могу этого сделать. То, что я чувствую в душе, и то, как эти чувства можно было бы выразить словами, – совершенно разные вещи.

Но расставание больше нельзя было откладывать, и Донна наконец выдала свои чувства. Я услышал, как она всхлипывает. Жена остановилась и обняла меня.

– Майк, сожми меня покрепче.

Как всегда в тяжелые моменты жизни, я попытался укрыться за ширмой юмора:

– Мы можем вернуться в спальню Бич-Хауса и не только пообжиматься. – Да, я всегда был балагуром.

– Помолчи, Майк, просто не отпускай. Это не смешно.