Верхом на «Титанике»

– Че?

– Вы знакомы с Олесей Беркутовой?

Толстуха чихнула.

– Ну!

– Нам надо поговорить!

– Топай отсюда!

– Вы ведь дружили с Олесей!

– И че?

– Неужели не хотите помочь?

– За фигом ей моя помощь, – удивилась Яна, – у Олеськи ща сплошной шоколад!

– Так вы ничего не знаете?

– Че?

– Где Олеся?

– Дома небось, – растерянно ответила Яна, – мы, правда, поссорились чуток и не разговариваем. А че?

– Олеся умерла, – скорбно произнес я.

Яна сделала шаг назад.

– Не догоняю, – пробормотала она, – кто? Олеська?

– Да, – кивнул я.

– Померла?

– Да.

– Вау! Под машину попала! – взвизгнула Яна.

– У Олеси случился инсульт, – уточнил я.

– Брехня, – отрезала Яна, – у ней здоровье лошадиное. Ты ваще кто?

Я вынул удостоверение сотрудника частного детективного агентства и хотел представиться по всей форме, но Яна, глянув на ярко-красную обложку, живо сделала неправильный вывод:

– Ясно! Из ментовки!

Разубеждать девушку мне не хотелось, вспомнив, как ведет себя в подобных случаях мой лучший друг Максим Воронов, я насупился и сурово сказал:

– Разрешите войти, есть разговор.

– Куда ж деваться, – вздохнула Яна, – все равно вопретесь! Только на кухню двигайте, в комнате не убрано, болею я, простыла сильно.

Шмыгая для пущей убедительности носом, хозяйка привела «оперативника» на кухню.

– Под протокол говорить не стану, – вдруг заявила Яна, – хотите официально – зовите в отделение. И ваще, в ее делах я участия не принимала, ежели Олеську убили, то я ниче не знаю!

– К вам у нас нет никаких претензий, – доверительно сказал я, – и бумаг я не оформляю, заглянул поболтать по-человечески.

Яна села на табуретку.

– Лады. По-человечески, значит, по-людски. Водки хочешь?

– Спасибо, я за рулем.

Яна прищурилась.

– Сама не употребляю, для разговору предложила.

– Почему вы решили, будто Олесю убили? Я же сказал про инсульт.

Яна, не вставая с места, включила электрочайник.

– А не надо баб за дур считать, кабы Олеська от болячки загнулась, на фиг милиции беспокоиться? Нечисто дело!

– Вы давно с ней знакомы? – решил уточнить я.

– Так с училища, – ответила Яна, потом положила руки на стол, умостила на них голову и отчаянно зарыдала, перемежая всхлипы выкриками: – Леська! Дура! Ваще без понятия!

Истерика прекратилась так же быстро, как и началась. Яна вытерла лицо рукавом халата и сурово заявила:

– Значитца, слушай! Официальных показаний не дам! Протокол не подпишу! А если настаивать начнешь, заявлю, что изнасиловать меня хотел!

– Мило, – кивнул я.

– А с вами иначе никак, – зло сказала Яна, – брата моего двоюродного посадили. А за че? Ну стырил по пьяну в ларьке лабуду! Самый страшный вор? Нашли преступника! Че депутатов не арестовываете? Им можно, а Витьке тюрьма? Пять лет за бутылку и конфеты? Ну не сволочи вы! Закатали по полной, обрадовались! Все кражи по ларькам на Витяху списали.

– Значит, убийца вашей лучшей подруги останется на свободе? Неужели вы не хотите, чтобы он ответил за злодеяние?

– Почему он?

– А кто? – удивился я. – Он, в смысле убийца.

– Может, она баба, – стукнула кулаком по столу Яна, – хитрущая! Ладой звать.

– Как? – оторопел я.

– Лада, – в запале повторила Яна, – мне Олеська успела все рассказать! Ее хозяйка хотела мужа убить! Юрия! И порешила его! А теперь надумала от Олеськи избавиться! Только я все знаю! И расскажу! Но без протокола! Ясно?

– Начинайте, – скомандовал я, уже ничего не понимая.

Глава 18

Яна и Олеся подружились в училище, у девушек оказалось много общего, обеим не на кого было рассчитывать. Только Яна куковала одна в двух квартирах, а Олесе приходилось делить комнату с мамой и вредной сестрой.

После получения дипломов подруги устроились в больницу и вместе убежали оттуда. Олеся пошла служить домработницей, а Яна пристроилась в поликлинику. Заурядная внешность не мешала Яне заводить кавалеров, в плане секса она была даже удачливей Олеси, не особо заморачивалась по поводу любви, хотела мужчину и получала его. А вот у Олеси был романтичный характер.

– Втюривалась она с головой, – осуждала сейчас покойную подругу Яна, – такую любовь-морковь затевала! Бегала за мужиком, навязывалась, а ее посылали! Чума! Последний раз она вообще в придурка втюхалась, Валентином звать! Видели бы вы этого красавца! Маменькин сынок! Змея очкастая! Злой, хитрый, подлый, гад ползучий, мерзавец…

– Давайте лучше об Олесе побеседуем, – прервал я девушку.

– Так че, я разве про корову говорю? – ощетинилась Яна. – О Леське веду речь! Об ейной глупости и кретинстве! Ежу было понятно – ничего хорошего не получится, маменькин он сыночек, за юбку держится!

– Как Олеся попала к Шульгину? – Я решил направить разговор в нужное русло.

– Да просто, – сказала Яна. – Олеська от Моториных уволилась. Вот хорошие люди были! Прямо таких нет! И деньги ей платили, и вещи дарили, а потом Игорь, хозяин, ума лишился, у Алены денег не стало, вот и пришлось ей Олеську увольнять.

– Что значит «ума лишился»? – задал я глупый вопрос.

– Шизофренией заболел, – пояснила Яна, – в клинику его положили, Алена раньше не работала, бизнес на муже держался. Во положение!

– Не позавидуешь женщине, – согласился я.