Верховный жрец (СИ)

Кстати, получилось пристроить Мерсию. Она, оказывается, не работала лишь по той причине, что не нашла должности, достойной своему статусу. К слову, выдуманному в ее голове, статусу. Я попробовал свою тещу… Вот тут выдержать бы пошлую паузу, но, нет… Я попробовал ее в роли кладовщицы. И не прогадал. Выдача металлические орудия труда было принято женщиной, как необычайно статусная работа. А я получил пусть и склочную кладовщицу, но вместе с тем, умеющую контролировать выдачу, возврат, а, если надо, так и передачу орудий труда с одной строительной площадки, на другую.

Организованность второго дня массового строительства позволила мне не особо отвлекаться на процессы возведения острога. Я занялся иным.

— Тут? — спросил Фелик, указывая на заболоченное место, отличающееся буроватым цветом.

«Знать бы наверняка», — подумал я, но своему помощнику ответил утвердительно, не выказывая сомнений.

Уже через минуту грязь с бурым, в отдельных местах несколько красным оттенком, была накопана в железное ведро.

— Второе ведро насыпать? — спросил Фелик.

Парень чуть ли в рот ко мне не заглядывал. Признаться, это было приятно. Нет!!! Не то, что на меня восхищенными глазами смотрит парень, я не по этим делам, а потому, что я чувствую себя гуру, мудрецом, оракулом. Такое отношение льстило и я ловил себя на мысли, что периодически теряю связь с реальностью, упиваясь властью над любознательными подростками.

— Капни в той запруде, там может быть лимонит! — сказал я.

— А, понятно! — отвечал Фелик.

— Что тебе понятно? Ты знаешь, что такое лимонит? — удивился я.

— Не знаю, — отвечал парень.

— Тогда почему тебе все понятно? — выводил я Фелика на чистую воду.

— Что мне нужно будет знать, ты расскажешь. А что не нужно знать, не расскажешь, — парень пожал плечами.

Вот оно — проявление негативного оттенка при обожании и почитании своего учителя, в роли которого я виделся Фелику. Но я не гуру, не мудрец, которому открылся смысл мироздания, я человек, который никогда никому не преподавал, лишь был объектом для преподавателей и учителей. Так откуда мне знать, что и как доносить и чему учить, чтобы, условно «завтра», только наблюдать за работой? Выходить в семейных труселях на крыльцо и почёсывать свое… некоторые части тела, удовлетворенно улыбаться. Радоваться не от того, что чешущаяся оконечность получает свои порцию внимания, а потому, что работа кипит. Я учу Фелика для того, чтобы самому меньше работать. Вот такая я скотина ленивая!

— Давай так… — сказал я задумчиво. — Все, что не понятно, спрашивай! Никому на вопросы не отвечай, если только мне, но все и всегда спрашивай! Иначе у нас не скоро получится то, что обязано получиться.

— Хорошо, Верховный жрец, — отвечал Фелик.

— Иди вон туда, — я указал рукой на угол запруды. — Копни там, где красные камни, собери их!

Если я правильно понял, токак раз именно так и выглядит тот самый лимонит.

Сюда бы Серегу с Игорьком… Руса и Гарольда — такие они носили прозвища-позывные. Эти два товарища были фанатами на аутентичное производство. Казалось, что они прямо у себя в квартирах размещали домны и конструкции для обжигания горшков. По крайней мере, у них точно были гончарные круги. Рус жил в двухкомнатной квартире с бабушкой, мамой, папой, сестрой, и то умудрялся захламить балкон и работать на гончарном круге, а так же заниматься изготовлением деревянных фигурок и столовых приборов.

Так что эти два реконструктора, живущие за счет своего ремесла, наворотили бы тут шороху. Уже через пару лет все воины были бы в бронях и с железным, а то и булатным, оружием. Но я не они, я лишь тень от этих мастеров-фанатов. Надежда лишь на то, что нечто, мною увиденное, смогу воплотить в жизнь. Вот бы на денек в свое будущее! Этих двух, да еще с десяток энтузиастов, точно бы переманил в Бронзовый век и тогда… Да хрен им! Тогда я никогда не стал бы Верховным жрецом, приказы которого исполняются. Так… подручным только и был бы. Так что никаких дней в будущее. Либо насовсем вернуться, либо не возвращаться никогда. Серьезно? Я думаю о том, чтобы навсегда остаться в этом времени?

У меня было семнадцать кирпичей и еще может, три ломом. На самом деле — великое богатство. Жаростойкий красный кирпич сильно мог бы способствовать не только началу металлообработки в Поднепровье, но и еще большему развитию гончарного ремесла. Я думал над тем, чтобы разобрать либо печь в бане, либо переделать печь в доме. Там, несмотря на то, что было газовое отопление, сохранилась русская печь. Большая, массивная, с лежанками. Можно же сделать в доме что-то вроде камина, или, как назвала моя бабушка, — грубки. И тогда высвободилось бы немало кирпича.

Прежде всего, от такого поступка, меня остановила неуверенность в том, что смогу слепить что-то удобоваримое для отопления дома. Тем не менее, я был рад тому, что имел. Тем более, что полтора мешка цемента мне в помощь.