Вермахт против евреев. Война на уничтожение

20 октября 1941 года генеральный комиссар в Риге д-р Отто-Генрих Дрехслер доложил Лозе о проведении вермахтом и полицией безопасности «самых необходимых и неотложных мероприятий»: регистрации евреев, их обозначении желтой звездой, запрете на пользование общественным транспортом и пребывание в общественных местах. Для всех работоспособных евреев и евреек была введена трудовая повинность, был создан еврейский совет, проведены предварительные работы по созданию гетто в округе Московского предместья. Одновременно биржа труда изыскивала возможность замены евреев, работающих на вермахт. «По возможности евреи в вермахте должны быть заняты только там, где латвийская рабочая сила а) не может быть использована и б) отсутствует», — говорилось в сообщении.[302]

В это время с мнением гражданской администрации были солидарны и многие военные. В конце октября 1941 года командир 707-й охранной дивизии фон Бехтольсхайм и начальник его штаба подполковник Фриц-Ведиг фон дер Остен предложили генерал-майору Нагелю, прибывшему в Минск с инспекцией от военно-экономического отдела, «в целях умиротворения территории» заменить всех евреев рабочими-специалистами из числа военнопленных и убеждали его в том, что «действенным средством было бы освобождение Белой Рутении от евреев и поляков, а также частичное распределение земли… В России они имеют дело с преступниками самого худшего пошиба… В качестве инструкции могут быть использованы только Карл Май или Эдгар Уоллес».[303]

Но очевидно, что эксплуатация евреев комендатурами и воинскими частями осенью 1941 года приобрела очень широкие масштабы, так как 17 ноября оперативный штаб ОКВ запретил любое использование евреев на Востоке, кроме труда в составе специальных рабочих колонн.[304]

Например, в Минске немецкие и белорусские евреи работали в строительных фирмах Тревица, в универмаге «Тролль и компания» (100 занятых в 1944 году), на фабрике производства приборов для люфтваффе и радиоприборов (200 человек), на других производствах, в лазаретах (300–350 немецких евреев), в солдатских домах, госпитале СС и казармах в качестве вспомогательных рабочих, на складе материалов люфтваффе, в мастерской по ремонту танков, в автопарке сухопутных войск (200 человек), многие трудились в организации Тодта и т. д..[305]

Десятки мужчин и женщин еврейской национальности в Риге трудились в мостостроительном отряде генерал-майора Вальтера Брунса, который отвечал за ремонт мостов в тылах группы армий «Север». Когда в декабре 1941 года до Брунса дошли слухи о предстоящем расстреле еврейских женщин, он пытался защитить «своих» евреек и, поскольку его попытка не имела успеха, направил на место расстрела двух офицеров, чтобы они представили ему письменный доклад. «Женщины были выведены, и оба офицера подошли туда, когда очередь примерно 1500 метров длиной стояла в одном лесочке. В двух местах очереди у женщин отбирали их вещи, очередь двигалась к лесу постепенно. В лесу в трех рвах происходил расстрел. Оба офицера подошли, когда рвы были заполнены уже примерно на метр. Экзекуция проводилась людьми в униформе СС. Шесть автоматчиков у каждого рва сменялись ежечасно». Брунс передал доклад в ОКХ, думая, что там об этом не слышали. Жертвами расстрелов в Риге стали 30–40 тысяч женщин и детей.[306]

Часто евреи в имперском комиссариате Остланд работали вне гетто, например на строившихся вермахтом аэродромах вблизи Каунаса, что давало возможность для контрабанды, установления контактов с внешним миром, повышало возможность побега, но одновременно было сопряжено и со значительным риском. Многие военнослужащие — офицеры, унтер-офицеры, солдаты, гражданские служащие вермахта — появлялись в гетто на экскурсиях, совершали с евреями сделки и давали им заказы на изготовление тех или иных предметов. Об этом свидетельствуют памятки и приказы, издававшиеся в сентябре 1941 года местным комендантом Минска фон дер Марвицем, в июле 1942 года — его преемником Шперлингом.[307]