Вернадский

Борьба между старым христианством и новым, не менее грубым, если не более и не менее невежественным, а наверное более — “свободным ”, демократическим.

Сейчас видно резкое противоречие большевизма, ведущего к новому массы, и того идеала — свободной человеческой личности, который нам дорог и который мы думали видеть в борьбе с абсолютизмом.

Сейчас для будущего человечества более страшен и опасен идеал большевизма и социализма, более глубокий враг свободы, даже, чем [опасность со стороны] христианской церкви, потерявшей прежнюю возможность преследований.

Sacre Coeur переполнена народом, расположившимся кругом, молящимся, идущим в церковь и из нее. В церкви — это не наша давка. Я не люблю, неверующий, не христианин, быть в храме верующих. Мне кажется, своим чуждым любопытством я нарушаю настроение. Но чудный орган и пение, и вся толпа и храм — создание вековых традиций, производит впечатление, и я чувствовал биение великого. <…>

Прочел послание к Галатам Павла. Так сильно в нем чувствуется биение жизни, столь далекое от рутинных представлений о первичном христианстве. И в нем — меньшинство и избранными были немногие. Прекрасно место о новом человеке.

Сейчас это надо пробудить в окружающих — нового человека — а не распространение на массы и на всех того идеала сытой свиньи, который так ярко <проявлен> в практике большевизма и в поднявшихся стремлениях обездоленных — стремлении к еде, половым удовольствиям, веселой жизни»⁸.

Вернадский приехал во Францию с научными выводами, которые у него создались не столько из книг, сколько из русских событий. Он пришел к мысли, что равенства нет, что человечество, а еще лучше — будущее человечество — состоит из элиты, из творческих людей. Он все время укрепляется в таких идеях, они становятся его убеждениями, уже не абстрактным знанием, а образом жизни. Отсюда его чувство собственной значимости и достоинства, стремление к независимости. Отсюда же его идеализация средневековых академий — respublica litterarum

(в противовес евразийской основной идее особости), мечты об интернационале ученых. Он даже пытался предпринять какие-то шаги для участия в международном объединении интеллектуалов. Но увидел непонятное для него и печальное зрелище разъединения французских и немецких ученых, не отошедших еще от угара мировой войны.

Однако последнее обстоятельство не поколебало его веры в будущее человечество — автотрофное, состоящее из лучших, новых людей. Поэтому не удивительно, что Послание к галатам так отвечало его религиозному настроению. В нем апостол Павел с исключительной отчетливостью проводит различие между людскими законами и благовестием, исходящим не от человека, а от Бога. Человеческие законы увековечивают обычаи, но дух учения Христа объединяет людей в новом свете. Возможно, эти строки остановили его внимание «Ибо во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь»⁹. Истинно живущие во Христе должны переродиться.

Время от времени он возвращается к этим новым для него мыслям в связи с автотрофностью, разговаривает с православно настроенными людьми из эмигрантской среды, читает католическую литературу. Думает над содержанием религии, которая на практике, в церкви реализуется очень незначительно и для массы верующих дает мало. Для него всякое, подчеркивает он, выражение божества кажется бледным искажением настоящего идеала. Выясняя порядок природы, он чувствует в глубине себя подлинное откровение и идеал. С этой высоты еще более бледным представляется атеистическое «научное» объяснение мира и смерти, оно только возвращает людей к фетишизму.

«Но что дает церковь массам, желающим экономических благ?

Для меня здесь вопрос решается в том подходящем (приближающемся. — Г. А.) изменении человечества (моя autotrophie de l’humanité).

Надо иметь в руках достаточно силы для производства любого количества материальных ценностей.

Но не сытых свиней, как значительная часть русских комунистов. Выдержит ли христианство?

Не даст ли человечество новый вид — автотрофного человека — в который перейдет малая часть людей? Остальные — как боковые ветви зоологически связанных с общим строем млекопитающих»¹⁰.

* * *

На этот раз на время отпусков, в августе, они тоже уехали. Выбрали маленький городок Росков в Бретани. Сюда приехала к ним из Праги Нина. 21 августа Вернадский пишет Ивану Ильичу из Парижа, что третьего дня вернулся из Бретани, где Ниночка собирает для него материал — морских растений и животных. Перед отъездом разослал целый веер писем — не менее семи — знакомым аналитикам, в основном в Россию. Просил сделать для него анализ элементарного состава различных самых обыкновенных, наиболее распространенных растений, насекомых, морских животных. Одно письмо направил Ненадкевичу с просьбой проанализировать вывезенный им из Мурманска материал.