Вернадский

Как только Вернадский сравнил исходные и получаемые в единицу времени массы атомов этой самой геометрической прогрессии, с учетом вычисленных им индивидуальных коэффициентов для каждого вида, стали проглядывать закономерности. Организмы растекаются по земле, и в пределе, в принципе, каждый из видов способен занять всю поверхность планеты, если у него в достатке будет питательного вещества. А есть ли предельный, сугубо теоретический, недостижимый в природе рубеж, к которому стремятся все организмы? Оказалось, есть. Скорость захвата пространства, или скорость механического перемещения по земле масс, наращивания объемов и иных характеристик, производных от размножения, есть абсолютно точная величина. Константа. Мировая константа.

Представим себе бактерию, которая делится на две, которые снова на две и т. д. Где предел? Для бактерий быстрота размножения, как он выяснил, достигает скорости звука. Его поразили полученные цифры: одна бактерия дает такое потомство, которое способно нарастить такую же массу, как земная кора, за немыслимо короткий срок — менее двух суток.

Таковы числовые пределы, к которым с гремится каждый организм, но каждый в своем темпе. Разумеется, предел этот недостижим, представляет собой непереходимый барьер, потенцию живого вещества. Это все равно как движение в отсутствие трения или недостижимость скорости света для инертного тела.

С геохимической точки зрения организмы обладают такой же инерцией, движением и скоростью, как и тела в механике Ньютона. Разница состоит в том, что причину механического движения — тяготение, природа которого непостижима, в живом мире заменяет размножение, энергия размножения. Живое также стремится к потенциальной скорости размножения, как тела тяготеют друг к другу. Тяготение и другие силы инициируют потенциальную энергию тела, оно движется и в своем движении совершает работу, поскольку преодолевает внешние препятствия. Все соотношения величин — скорость, расстояние, время прекрасно соотносятся между собой, и, зная одно, можно получить другое.

Живое вещество не уступает неживой материи в стройной закономерности роста масс, которое тоже есть движение: «Числа, которые здесь встречаются, числа поколений, роев, яиц, или мальков одного выводка, константы размножения, которые могут быть из них выведены, и все числа, которые вообще характеризуют размножение, всегда математически связанные между собой, являются числами определенными, такими же точными и неизменными, как численные физические константы веществ, энергии или атомов, или астрономические константы движения звезд и их притяжения, а также и те свойства, которые могут быть из них математически выведены»¹³.

Он вступил в область, до него неведомую, — область числовых закономерностей размножения и тем самым — выяснения правил движения живых масс. Действительно, в основе мира лежит число, как думали пифагорейцы. Но числовые гармонические соотношения всегда относили к неживым объектам. Оказалось, и живой мир, такой кажущийся непостоянным, волнующийся и хрупкий, если отвлечешься от формы организмов, входит в космические балансы сил и масс.

Вместо тяготения — размножение. Вместо инерции — давление живого веса на среду. Оно производит ту же работу, что и неживое тело в движении по инерции, испытывающее сопротивление среды.

«Весь бесчисленный мир живых организмов распространяется по земле без перерыва в течение миллионов лет медленным или быстрым движением сообразно непреложным числовым законам. Эти законы могут и должны быть установлены, ибо только они позволят нам связать явления на первый взгляд столь далекие одно от другого, как явления астрономические и биологические»¹⁴

. Вот когда пришло решение «детского вопроса» из его студенческого доклада: «Разве жизнь не подчиняется таким же закономерностям, как и движение планет, разве есть что-нибудь в организмах противоестественное?»

Ровно 40 лет понадобилось на его решение.

Всю зиму и весну, особенно когда закончилась работа в Институте Кюри, он самозабвенно работает над оформлением этих законностей. А летом 1925 года начинает писать отчет для фонда Розенталя, озаглавив его «Живое вещество в биосфере». Здесь он впервые вывел формулу размножения. Из нее — все другие формулы: скорости передвижения, захвата пространства, наращивания массы вещества или увеличения объема.

К сожалению, отчет тогда не публиковался. Вернадский перевел его на русский, но не напечатал. Правда, формулы вошли в другие работы, прежде всего в трактат «Биосфера», потому что оба текста писались одновременно.