Вернейские грачи

Старая хозяйка издала нечто вроде кудахтанья — звук, означающий удовлетворенный смешок. Священник затронул ее самое чувствительное место. Когда-то, в дни молодости, в доме госпожи Фонтенак в Париже был центр политического кружка, влиявшего на ход событий. В ее салоне подбирались «свои люди» для будущего кабинета. Здесь создавались политические карьеры и подготовлялись падения неугодных кружку людей. Госпожа Фонтенак была душой больших и малых политических интриг. И теперь, хотя прошло больше полувека, старая хозяйка замка не могла примириться с бездеятельным старушечьим существованием. Она все еще воображала, что может влиять на ход политической борьбы. Она жаждала быть в центре событий, собирать в замке политических деятелей, вербовать сторонников своему сыну Пьеру — последнему в роде Фонтенак.

— Что делается в городе? — старухе хотелось поскорей узнать все сплетни. — Ко мне сюда давно никто не заезжал. Можно подумать, что все в городе вымерли.

— И вы сильно ошиблись бы, сударыня! — возразил священник. — У нас в городе страсти кипят не меньше, чем в Париже, где я только что побывал.

Старуха привскочила в кресле.

— Так вы уже побывали в Париже? Что же вы молчите? Говорите, рассказывайте! Были вы у Пьера, как я просила?

— Был, сударыня. Господин Фонтенак, по-видимому, в ближайшее время намерен прибыть сюда, к нам. Кажется, это будет в конце месяца. Он принял меня очень приветливо, расспрашивал о городе, о настроениях здешних людей, о том, что говорят мои прихожане… Прихожане, — с горечью повторил священник. — Да разве есть у меня здесь прихожане? Все теперь стали безбожниками! Всюду пропаганда, и листовки, и «Тетради Мира», и сборщики денег на разные конгрессы. Это все отвлекает людей от церкви, от религии. Все занимаются политикой. Даже у нас здесь стало беспокойно. Вспомните только, что делалось, когда приехали американцы… Ах да, кстати, об американцах, — вспомнил он. — Господин Фонтенак просил передать вам, что к нам сюда прибыли его знакомые — американские офицеры. Кажется, одного из них он встречал в Америке. Он просил, если они явятся сюда, в замок, чтобы вы их приняли.

Старуха оживленно закивала.

— Знаю, знаю, уже все известно! Как раз сегодня я жду американского офицера. Это по поводу покупки Рембрандта… Какой ловкач Пьер! Вспомнил, что мать собирается продать фамильную картину, и, конечно, рассчитывает на свою часть! — она захихикала.

Священник смущенно потупился: ему было кое-что известно о «фамильной ценности».

— Гм… Рембрандт? — протянул он. — Относительно Рембрандта господин Фонтенак ничего не говорил. Просил только передать, чтобы вы приняли американцев как можно любезнее и познакомили бы их с господином Морвилье.

В дверях показался Антуан.

— К вам посетители, сударыня, — доложил он.

Старая хозяйка замка суетливо поправила седые начесы над ушами, разгладила кружевное жабо.

— Американский офицер! Тот самый! — взволнованно шепнула она.

Священник приподнялся.

— Тогда я пойду. Я не хотел бы вам мешать.

Госпожа Фонтенак его не удерживала: она вся напряглась в нетерпеливом ожидании. Священник направился к двери, но в это время дверь неожиданно резво распахнулась, и вместо ожидаемого капитана Д. Т. Вэрта на пороге появились две тоненькие фигурки в синих комбинезонах: мальчик и девочка. Мальчик, рыжеватый, с живыми смышлеными глазами и огненным вихром на затылке, похожим на перо из головного убора индейца, выступал довольно уверенно и смело. Девочка, светловолосая, некрасивая, близоруко щурилась и робко следовала за мальчиком.

— Добрый день, — сказал мальчик.

— Добрый день, — повторила девочка.

Оба, священник и старая хозяйка, с удивлением уставились на синие фигурки.

— Э… э… здравствуйте, — ответила, наконец, владелица замка. — Откуда вы, мои милые? И кто вы такие?

— Мы оттуда, — мальчик неопределенно мотнул головой в сторону окна, и вихор на его голове качнулся.

— Оттуда? — госпожа Фонтенак недоуменно повела глазами. — С гор или из города?

— Нет, мы не из города, — сказал мальчик. — Мы из Гнезда.

Священник взглянул на него с недобрым любопытством.

— Ага, вот вы, значит, откуда, — сказал он, нахохлившись. — У меня тоже уже побывали ваши грачи.

— Ну да, мы грачи, — повторил мальчик. — Вон наш дом и школа. Отсюда их хорошо видно. Вон там, в голубом доме с лестницей, мы живем. Пристройка рядом — это наша школа. А вон те маленькие домики — это кухня и коровник. Вон и Толстый Луи виден…

— Толстый Луи? — все так же недоуменно переспросила хозяйка — Кто это такой?

— Это огромный дуб во дворе. Мы собираемся под ним по вечерам, — охотно объяснил мальчик. — Говорят, будто Толстому Луи не меньше трехсот лет. Мы написали на наших воротах «Добро пожаловать в грачиное Гнездо!», только отсюда не видно надписи…