Вернейские грачи

— Сколько же он дал вам за картину? — спросил Антуан, появившийся тотчас по уходе американца.

— Ах, Антуан, не спрашивайте, я ничего не могу вам сказать, — вздохнула старуха.

ХЕРУВИМ И ТОЧИЛЬЩИК

По выщербленной, поросшей травой замковой лестнице, украшенной статуями, у которых не хватало то рук., то голов, то носов, Ксавье и Витамин спускались во двор. Оба были хмуры, недовольны. Девочка пугливо косилась на запыленные окна замка, как будто боялась, что за ними вот-вот снарядят погоню. Она даже ускорила шаги и принялась перескакивать через две ступеньки, чтобы поскорей выбраться из этого неприветливого жилья. Очутившись на предпоследней площадке, она оглянулась, убедилась, что никто их не преследует, и, дождавшись мальчика, отчаянно зашептала:

— Что ты наделал, Ксавье? Ах, что ты наделал! Зачем ты показал тетрадь? Помнишь, ребята предупреждали нас… Я тебе говорила, не надо сюда ходить! Почему ты меня не послушал? Ах, почему?

— Да я ему не давал тетрадь! Он просто вытянул ее у меня из рук! — взволнованно оправдывался Ксавье. — И кто знал, что так выйдет? Я ведь думал, нам здесь хорошо дадут, старуха раскошелится, и мы принесем больше, чем Клэр…

— Ах, Ксавье, я очень боюсь! Что-то здесь есть такое… Я не могу сказать что, но я чувствую какой-то подвох. Этот американский офицер, старуха и священник… Почему они сначала кричали на нас, а потом дали денег? А помнишь ты, как американец читал тетрадь?

Ксавье и сам досадовал на себя. Однако ему во что бы то ни стало хотелось успокоиться и успокоить свою маленькую подругу. Он похлопал себя по груди, там, где у него лежали собранные деньги.

— Ладно, Витамин, что сделано, то сделано, и нечего разводить панику. Тебе всегда чудятся разные страхи! В конце концов важно одно: они дали нам сто франков, и ребята наверняка скажут нам спасибо! — И Ксавье ухарски съехал по мраморным перилам.

Но девочка, по прозвищу Витамин, продолжала смутно тревожиться.

В Гнезде давным-давно позабыли настоящее имя Витамин. Прозвище, данное ей за любовь к растениям, накрепко приросло к ней. Странная это была девочка. Застенчивая, некрасивая, с прямыми светлыми волосами, которые были для нее причиной постоянной грусти: она так мечтала о длинных вьющихся волосах! И потом эта вечная мысль о собственной ненужности и никчемности.

— Я такая никчемушная. Я никому-никому не нужна и не буду нужна никогда, — часто повторяла она, когда ей что-нибудь не удавалось.

— Чепуха! Ты нужна мне, Матери, всем нам, — пробовала убедить ее Клэр — ближайший ее друг.

В ответ Витамин только безнадежно качала головой.

Но иногда что-то загоралось в девочке, свет разливался по ее бесцветному личику. И Витамин вдруг начинала говорить окрепшим звонким голосом, у нее находились какие-то необычные слова, необычные мысли. Это бывало, когда что-нибудь глубоко трогало ее, касалось ее друзей, Матери, Гнезда.

— Я вот думаю, не зайти ли нам еще к Леклеру, — сказал Ксавье с подчеркнутой беспечностью. — Его ферма как раз по дороге. Вдруг возьмет и тоже отвалит пару сотен?

Витамин замахала руками.

— Что ты, что ты, Ксавье! — торопливо заговорила она. — Ты просто сошел с ума! Идти к Леклеру?! К этому спекулянту? Клэр говорила, чтобы мы к таким и не совались! Мать слышала, как Леклер в мэрии прямо из себя выходил, когда пошла речь о Конгрессе Мира.

— Клэр хорошо нас отговаривать, когда она собрала больше всех! — упрямо возразил Ксавье. — А я все-таки к нему проберусь!..

Он остановился на нижней площадке, с которой открывался вид на широкий, заросший травой двор, бывший некогда парадным въездом в замок. Посреди двора, на месте пышного когда-то цветника, густо разрослись крапива, лопух и мать-и-мачеха. Ксавье полез за пазуху.

— Знаешь, давай сосчитаем, сколько мы всего собрали, — предложил он, присаживаясь на ступеньку. — Вдруг мы набрали даже больше, чем Клэр, и ей теперь не придется задирать нос перед нами.

— Как ты нехорошо говоришь о Клэр, — упрекнула Витамин. — Она никогда не задирает носа… И потом ведь мы помним, сколько у нас денег. Пойдем лучше поскорей домой, а то Мать будет тревожиться. И нам непременно нужно будет рассказать, что мы заходили в замок. Мне кажется, нашим это не понравится…

— Сейчас, сейчас пойдем, вот только сосчитаю деньги, — не сдавался Ксавье. Он вытащил из-за пазухи довольно объемистую пачку денег и торжествующе потряс ею перед девочкой: — Гляди, сколько! — Потом, послюнявив палец, как это обычно делал булочник Гомье, он принялся вслух пересчитывать купюры: — Сто, сто пятьдесят, сто семьдесят пять…

И вдруг из открытого окна картинной галереи до Ксавье донеслось:

— …Есть у них некий Жером Кюньо, монтажник по профессии, бывший командир группы франтиреров. Он у них здесь и пророк, и вожак, и главный советчик по всем вопросам. Как на заводе беспорядки или в городе демонстрация — ищи Жерома Кюньо…

Ксавье вскочил и крепко схватил Витамин за руку.

— Тс… — шепнул он. — Слушай…