Верни мне любовь. Журналистка

— Что — нет? — Она спросила это, выждав мгновение, очевидно не поверив собственным ушам. Ведь до сих пор я беспрекословно подчинялась не только каждому ее слову — взгляду. И вдруг это «нет», пусть и произнесенное дрожащим голосом. Впрочем, голос мой перестал дрожать очень быстро, на следующей же фразе он окреп. Речь шла о вещах для меня принципиальных, я уже успела сообразить, что от согласия или несогласия участвовать во взаимоотношениях Людмилы и Грига будет зависеть мое собственное будущее, а не только положение в редакции.

— «Нет» означает, что я не буду этого делать… Конечно, я постараюсь выполнить задание, но сама. Ты сейчас, Мил, в растрепанных чувствах, потому и требуешь невозможного… С какой стати и по какому праву я стану вмешиваться в ваши отношения с Григом? Подумай, кем я буду выглядеть в его глазах, если это сделаю… Прости, но нет.

Взгляд Людмилы, устремленный на меня после этого, можно было смело сравнить лишь со взглядом горгоны Медузы. Так и не произнеся ни слова, Милка молниеносно вскочила с места и пулей вылетела из отдела, едва не сбив с ног как раз входившего Василия и так хлопнув дверью, что я невольно зажмурилась.

— Ого! — Васек, едва успевший отскочить в сторону от своей разъяренной заведующей, уставился на меня в свою очередь округлившимися глазами. — И что ж это такое грянуло в королевстве нашем Датском? — поинтересовался он, делая слабую попытку обратить данную сцену в шутку. Я пожала плечами и демонстративно пододвинула к себе первую попавшуюся пачку исписанных страниц, которых на моем столе развелось уже более чем достаточно.

Васек вздохнул и направился к своему рабочему месту, расположенному напротив моего.

— Ясно, — пробормотал он. — А я-то хотел попросить тебя помочь нам с Колькой…

— Опять не хватает информашек? — безразлично поинтересовалась я, делая попытку включиться в работу. — И еще, чего доброго, в номер…

— Догадливая!.. Так как, поможешь?

— Никак, — заверила я коллегу. — Прогуляйся к Кириллу в «письма», пока Людмила не вспомнила про тебя, мой тебе совет.

— Мариш, ну будь человеком, а? — заныл Васек. — Мы в прошлый раз у Кирюши брали и в позапрошлый… Неудобно же без конца дергать! А?..

Коротенькие информашки на первой и на последней полосе в нашей газете были всегдашним дефицитом. Так повелось, что требования к ним выставлялись, что называется, по списку: маленький, на четверть колонки материальчик должен был представлять собой нечто особо выдающееся по содержанию — с броским заголовком, отражающим суть этой, как правило, пикантной новости, причем новости непременно городской. Изложенной тоже в особом, слегка ироничном стиле, даже если речь шла о найденном на помойке трупе…

Оба «близнеца» упомянутым стилем владели безупречно, посему на них в основном и лежала ответственность за эти информашки. В итоге Васек с Колькой находились в постоянном, весьма напряженном поиске подходящей скандальной новости, еще никому из собратьев-папарацци неведомой. И, конечно, постоянно ныли, уговаривая кого-нибудь из нас подключиться к данному процессу. Обычно я не отказывала ребятам, искренне сочувствуя их трудностям, и беспрекословно ныряла в Интернет, дабы, наугад перебирая сайты, в итоге нарыть им что-нибудь этакое. По мнению отдела, я по части «нарывания» в Интернете нужной информации отличалась от остальных каким-то почти мистическим везением… Только не сегодня! Сегодняшний день был явно не мой, а неожиданная ссора с Милкой, наша самая первая ссора, выбила меня из колеи.

Как выяснилось позднее, вопреки тому, что отходчивая Людмила уже на следующий день общалась со мной как ни в чем не бывало, вся неделя в отсутствие Грига тоже оказалась «не моей».

Упомянутая певичка как сквозь землю провалилась. Ни один из ее телефонов, оставленных мне главным, не отвечал. И я по сей день не знаю, права ли была Милка в своих ядовитых предположениях по поводу этой так и не состоявшейся в результате шоувумен. Ибо, с того момента как Григорий вернулся из своей то ли командировки, то ли нет, события вокруг меня приняли крутой оборот, ускорившись, обрушившись настоящей лавиной, не дающей времени на размышления.

8

В нашей прокуратуре впервые я очутилась на второе утро после убийства Людмилы и была поражена тем, насколько мрачной, даже на фоне известных мне не самых привлекательных присутственных мест, она оказалась. Правда, не исключено, что мои ощущения объяснялись ужасной ночью, которую я провела без сна. Стоило закрыть глаза — и передо мной возникало Милкино лицо, изуродованное смертью почти до неузнаваемости…

Накануне моя попытка прибегнуть во второй раз к спасительной помощи коньяка была решительно пресечена теткой, считавшей, что именно таким образом в стрессовых ситуациях и возникает у женщин алкогольная зависимость.

— К тому же, — строго сказала тетушка, — завтра утром ты просто обязана находиться в здравом уме и трезвой памяти!