Верность.

Первым делом исправила в своём профиле город Пермь на Гамбург. Тут же пришлось и «Камила Трайбер» писать латиницей, иначе система не давала сохранить изменения. Залезла в компьютер, отобрала из сделанных мною же фотографий виды города, загрузила. Потом ещё парочку кадров с официальных мероприятий добавила и интерьерчиков офиса Ника — для солидности. Весь текст и описания – на немецком. Получилось очень даже. Вполне можно предположить, что за всем этим стоит серьёзный человек. Сама я, кстати, так и не мелькнула в кадре и тщательно за этим следила. На аватарку — чужое фото. Потом добавила группы, видео, музыку...

Уже перевалило за три часа ночи, а я всё сидела. Меня захватила эта игра. Я словно создавала параллельную реальность, а на самом деле... На самом деле тянула время, ведь я отчаянно боялась что-то писать этой Елене.

В дверь тихонечко стукнули. Я тут же закрыла соцсеть и развернула на весь экран папку с фотографиями выставок.

— Да?

Это был Ник. Тоже не спит, оказывается. Переживает из-за ссоры? Эта мысль как-то вдруг слегка отрезвила. И действительно, моя реальная жизнь — вот она. Спокойная, стабильная. И вроде бы  даже наладившаяся. А там... фантом. И нужно ли мне это? Не знаю. Просто влечёт туда, как бабочку к огню. Снова.

— Почему ты не спишь? — подходя ко мне со спины, спросил Ник.

— Работаю, — соврала я. — Завтра последний день подготовки экспозиции для выставки в Саратове.

— А тебе оплачивают работу в ночное время?

Я даже не поняла, пошутил он или серьёзно. Но скорее, второе.

— Это моя инициатива, Ник. Коллеги работали даже на следующий день после Рождества, пока я отдыхала в Куршевеле. Теперь нужно и мне, иначе совесть мучает.

— Сверхурочный труд должен оплачиваться в любом случае.

Господи, Ник, я это уже поняла. Неужели ты пришёл сюда за этим, ну?

— Хорошо, я поговорю об этом с директором. А ты почему не спишь?

— А ты как думаешь?

— Ник, я вспылила, извини. На самом деле я вовсе не думаю, что ты не уверен в себе. Знаю, что это не так, просто... Просто вспылила. Извини.

Помолчали.

— Но мне, правда, не понятно твоё упрямство! Как будто я собралась в какую-то горячую точку, где идут боевые действия. Но это всего лишь мой родной город!

— То есть, как я и понял сразу, Москва — это только предлог? Ну и зачем тебе это? Чего не хватает здесь?

— Ну как же ты не понимаешь, Ник? Москва не предлог, а скорее вишенка на торте. А вот проехаться по стране и навестить родные места — это как коржи, без которых не будет самого торта, понимаешь?

Ник не понимал. Для него эти метафоры были слишком аморфны. А может, и просто прикидывался.

— К тому же, сам подумай — Алекс имеет полное право хотя бы увидеть родину своих предков, раз уж он не живёт на ней. Тебе так не кажется? И я тоже имею право навестить её. Прийти на могилу к матери, например. Сына привести на могилу бабушки. В чём проблема? Хочешь, поехали с нами, так даже лучше будет.

Конечно, я так не считала. В идеале, я вообще хотела бы очутиться там совсем одна. Просто пройтись по знакомым улицам, по значимым местам. Поговорить с ними. Вспомнить. Попытаться почувствовать самое ценное, что возможно, ещё осталось в памяти и в сердце. Но и Алекс мне не мешал, наоборот — было бы интересно посмотреть на его реакцию. А если бы ещё и общага оказалась на месте, это вообще стало бы аттракционом!

А вот Ник был бы там лишним. Но он категорически отказался ехать, и я заранее знала, что так будет, потому и предложила. Называется — почувствуй себя такой же дрянью, как маэстро Князев...

— Тогда как же нам быть, Ник? Ты и сам ехать не хочешь, и мне не даёшь. Разве это отношения свободных личностей?

— Мила, — он положил руки мне на плечи, потянулся пальцами под волосы, — я просто волнуюсь. Не забывай, что ты, вполне возможно, уже беременна.

— Глупости, Ник! Я выносила Алекса в таких условиях, что никакая поездка в комфортном авто с этим не сравнится. Всё? Это единственная твоя причина?

Он прижал мой затылок к своему животу, погладил волосы.

— Скажи честно, там ты собираешься рассказать ему о его отце?

— Что? — я растерянно обернулась. — Даже в мыслях не было! Но если бы и так, что тут такого? Просто абстрактный русский отец обрёл бы, наконец, лицо. К тому же, Денис всё-таки был военным, да ещё и героем, и Алексу это должно понравиться. Почему нет? Может, это станет для него новым импульсом к развитию?

Ник помолчал и, убрав руки с моих плеч, отошёл.

— Да что не так, Ник? — Я тоже встала. — Ты же сам рассказал Алексу, что не являешься ему родным! Но для него по-прежнему есть только ты, это же очевидно! Чего ты боишься? Нет, ну правда, я не понимаю тебя!

— Я боюсь, что ты не вернёшься, Мила. У меня есть ощущение, что я тебя теряю. И мне очень не хочется этого, вот и всё.

Он сказал это так спокойно, но так обречённо, что мне стало его жалко.