Верность

Я думал, шофёр хочет чаю попить, а он, оказывается, начинает укладываться спать. Я спросил, в чём дело, а он показывает наверх, мол, ночь, надо спать. Я взглянул на него, взял ключи и, зная уже несколько ругательных слов на местном языке, высказал их шофёру. Он испугался. Я ему показал, чтобы садился сзади, и сам повёл машину. Дорога была горная, узкая, тяжёлая… Практически всю ночь я вёл машину.

К утру выехал на трассу. Там я передал руль шофёру, мы приехали в агентство – представительство фирмы, через которую торговал Энергомаш. Там я переговорил с агентом, попросил его, чтобы он срочно связал меня с торгпредством, что и было сделано.

Торгпреду я сказал, что у Дворова обширный инфаркт, что врач ничего не может сделать. Необходим специалист-кардиолог. Торгпред ответил, что любого врача ищите, не стесняйтесь в отношении денег, что торгпредство всё оплатит. Сказал действовать от имени торгпреда, смело давать гарантии насчёт оплаты и прочее. Также сказал, чтобы я организовал отправку врача, но сам остался, чтобы встретить жену Дворова. Она прилетит первым самолётом, каким только возможно.

Вот такие я получил указания от торгпреда. Агент примерно такие же указания получил от своего хозяина. Мы с ним поехали в госпиталь, нашли кардиолога. Я показал ему запись, которую сделал врач.

– Да, это в самом деле инфаркт. Можно помочь, но надо быть там.

Мы организовали с агентом легковую машину, поскольку врач отказался ехать на джипе. Отправили врача, а я остался ждать прилёта жены Дворова.

Самолёт прилетал где-то во второй половине дня. К этому времени я уже приехал в аэропорт и стал ждать.

Когда самолёт приземлился и пассажиры начали выходить, я сразу заметил Аллу. Я знал её и до этого. Это была высокая, красивая, сильная женщина. Чувствовалось, что она когда-то занималась спортом.

– Где он? Что с ним? Он живой? – сразу осыпала она меня вопросами.

– Да, живой.

– Ты правду говоришь? – спрашивала она, вглядываясь в мои глаза в попытках найти в них более честный ответ.

– Да, правду говорю. Вот я в двенадцать часов ночи выезжал оттуда, он был живой.

– Ты врёшь?

– Нет…

Сели в машину.

– Расскажи, как это случилось.

Я извинился. Объяснил, что только со слов могу говорить, поскольку целый день то на рыбалке был, то спал, то потом индусам фильмы крутил, и только вечером я зашёл к нему.

– Он тяжело дышал. Только посмотрел на меня и кивнул. Я сказал, что еду в Вайзак. Он мне снова кивнул. Вот и всё, что я могу сказать.

Так мы ехали и разговаривали. Я пытался её отвлечь, рассказывал, что вот, например, посёлок Балимела, что там есть и как.

Тем временем наступил вечер. Темно, едем по джунглям. Последний перевал переехали, стали спускаться в долину. Дороги там узкие, поэтому машины, когда встречаются, сигналят из-за поворота друг другу. Та, которая идёт на спуск, обычно прижимается к скале, а та, которая на подъём, – проходит. Так и сейчас было. По свету от фар видно: где-то за поворотом идёт машина. Посигналив друг другу, мой шофёр остановился. Тот выезжает из-за поворота и тоже останавливается напротив. Я вижу, что это наш ГАЗ-69. Ещё удивился, чего это он здесь в темноте едет в сторону Вайзака, ведь обычно выезжали с утра.

Я вышел из машины, хотел спросить у шофёра, и вдруг вижу, что задний борт открыт… Видимо, Алла, жена Дворова, тоже заметила это или почувствовала… Ночь, темнота, джунгли – и крик.

В том крике соединились и любовь, и горе, и страдание из-за невыносимой боли, а главное, из-за безысходности и невозможности ничего исправить. Никогда не слышал, чтобы люди так кричали. Этот крик заглушил звуки работающих моторов, да и всё остальное, что было в тех тёмных джунглях… Я не робкого десятка, но у меня по спине побежали мурашки…

Алла пыталась выйти из машины, но, очевидно, натыкаясь на темноту джунглей, опять откидывалась на сиденье. И так одну попытку, вторую, причём всё это время она кричала мне, что я её обманул, что я ей врал, и почему не сказал сразу, что он уже мёртв…

В это время подъехали ещё две машины, на которых был доктор и наши специалисты Геннадий Груничев и Володя Коваленко, который считался у нас руководителем.

Алла сделала очередную попытку выйти из машины. На этот раз у неё получилось. Для неё это было так же трудно, как и пройти сквозь стену. Она преодолела эту стену, вышла и обратилась к Геннадию:

– Кто был, когда он умирал?

Геннадий опешил, но тихим спокойным голосом стал говорить:

– Алла, Алла, успокойся, я всё расскажу.

– Кто был, когда он умирал? – снова повторила она, чётко разделяя каждое слово.

– Алла, мы все были там. Я был, я всё знаю, я видел всё, я всё тебе расскажу…

– Как это случилось?

– Алла, успокойся.

В это время подошёл врач, сделал ей укол. Она как-то сразу обмякла, посмотрела на врача и тут же склонила голову Геннадию на плечо, издала тяжёлый вздох и начала рыдать.

Геннадий её придерживал, говорил какие-то слова мягким спокойным голосом.

Только я отошёл, как вижу, что Володя Коваленко, наш руководитель, падает. Я успел его подхватить и посадить на камень. Подозвали врача, врач и ему сделал укол.