Верность Отчизне. Ищущий боя

— Ну, а теперь прошу садиться, товарищи офицеры, — говорит генерал. — Выпьем боевые сто грамм за наших Героев и пожелаем, чтобы они продолжили счет сбитых и чтобы в вашей фронтовой семье появилось еще больше Героев.

Семенов тихонько говорит мне:

— Смотри, как рады ребята из твоей эскадрильи, словно сами получили Звезду Героя. Да это так и есть! Разве мы могли бы что-нибудь сделать поодиночке! Давай-ка по-традиционному обмоем Звездочку!

И я чокаюсь со своим фронтовым учителем, вспоминая нелегкий путь, пройденный нами, особенно бои над Днепром.

…Десятки тысяч советских воинов проявили в боях за Днепр отвагу, упорство, самоотверженность и были награждены орденами и медалями. Больше двух тысяч солдат, сержантов, офицеров и генералов получили звание Героя Советского Союза.

БОЙ НА ПРЕДЕЛЬНОМ РАССТОЯНИИ

Войска фронта продвигались на юго-запад, освободили Умань, форсировали Южный Буг. Но они нуждались в прикрытии с воздуха: несмотря на низкую облачность, немцы пытались бомбить переправы и плацдармы. Мы неотступно следили за продвижением войск. Завидовали бомбардировщикам — радиус полета у них был больше. В наших одноместных истребителях запас бензина был ограничен. И мы приносили действенную помощь, лишь находясь вблизи наземных войск.

Враг, отступая, оставлял много техники, но старался уничтожать аэродромы. А грязь мешала авиационным инжбатам (инженерным батальонам) быстро приводить в порядок летные поля. Поэтому наша часть почти лишилась промежуточных аэродромов.

Очевидно решив, что советская истребительная авиация на нашем участке отстала, враг обнаглел и стал посылать «Юнкерсы-87» без прикрытия истребителей.

В те дни я подолгу продумывал тактику воздушного боя на малой высоте уже не в зимних условиях, а весной.

Иногда свинцовые облака низко тянулись над землей. Они были до того плотны, что, входя в них и на короткое время, летчик уже не видел показаний приборов — так темно становилось в кабине. При выходе было трудно ориентироваться: внизу все раскисло, чернело необозримое море грязи, легко было врезаться в землю.

Зимой внизу виднелись линейные ориентиры — шоссейные и железные дороги. А теперь все было однородным: и железная дорога, и лес, и земля. Зимой линию фронта определяли по воронкам, а весной все потемнело. Прийти в район боев было трудно; трудно было и вернуться на аэродром.

Когда нам удавалось встретиться с «юнкерсами», они становились в оборонительный круг, прижимались к земле. Отбивая атаки — причем не только стрелки, но и летчики стреляли из пушек, — постепенно оттягивались и уходили в район расположения своих зенитных батарей.

Наблюдая за облаками, стелившимися над землей, я вспоминал бои, проведенные на малых высотах, и анализировал тактику действий истребителей, чтобы применить нужные приемы в условиях новой обстановки и борьбы с «юнкерсами».

Я пришел к выводу, что разбить оборонительный круг можно внезапной атакой и надо сбить хотя бы один самолет — так нарушалось кольцо. Проскакивая по прямой с небольшими отворотами, надо развернуться и стремительно атаковать с другого направления; атаки производить попарно. Опыт, уже приобретенный мной, позволял прийти к этому выводу.

14 марта 1944 года я сидел в землянке, обдумывая схему боя группы истребителей с бомбардировщиками на малой высоте, когда вошел посыльный. Меня срочно вызвали на КП. Получаю задание немедленно вылетать шестеркой (я — четверкой и пара Тернюка из второй эскадрильи) к переправам через Южный Буг, на расстояние, предельное для наших «Лавочкиных».

— Расстояние большое, а прикрыть наших надо: пехотинцы просят. Хоть показаться… — говорил командир.

— Надо так надо. Будет исполнено.

Времени на подготовку не было. Я быстро проложил маршрут, вымерил расстояние и, собрав летчиков, сказал:

— Будем драться накоротке — наверняка с «юнкерсами» встретимся. По донесениям известно, что противник упорно пытается бомбить переправы, стараясь задержать продвижение наших войск. Внимательно следите за ориентировкой. Метеообстановка сложная. Если кто-нибудь оторвется в районе боя, пусть немедленно уходит на аэродром.

Прилетаем в район, отведенный нам для барражирования. Летаем минут пять на бреющем. Чуть не прижимаемся к земле и к макушкам деревьев небольшого леска.

Показывается девятка бомбардировщиков «Юнкерс-87». Летят спокойно, без сопровождения истребителей, под кромкой облаков. Приближаются к переправам.

Командую по радио своим летчикам:

— Атакуем в лоб снизу!

И мы всей группой ринулись на врага. Фашисты открывают огонь, пытаются построиться в оборонительный круг. Но не успевают: мы врезаемся в их строй.

Прямо против меня, на встречном курсе, — «юнкерс». С передних пушек ведет огонь летчик. Проскакиваю под вражеской машиной, быстро разворачиваюсь на 180 градусов, захожу ей в хвост и открываю огонь. «Юнкерс» попытался скрыться в облаках. Я — за ним. Прицеливаюсь. Нажимаю на гашетки. Он не успел дойти до облаков, перевернулся и, охваченный пламенем, рухнул у опушки леса. Передаю по радио:

— Вести бой парами!