— Сейчас я мэтра Хобба позову и леди Мьирру… Но первым все-таки мэтра… Нет, сначала лекарство… Да-да, лекарство вам дам и тогда уж за ними побегу, — бессвязно причитала моя верная помощница, перебирая флаконы на прикроватном столике.
— Подожди, — я перехватила ее руку. Потянула к себе, усаживая рядом. — Наследник… Как он себя чувствует?
Видимо, в моем голосе было что-то такое, что заставило Ольму, тут же осечься, успокаивающе сжать мою ладонь и послушно зачастить:
— Эйрэ выздоравливает, но пока без сознания. Вы только не волнуйтесь, мэтр сказал, что самое страшное позади, нужно только ждать.
— Его забрали во дворец?
— Собирались, но он не позволил себя увезти. Когда вам стало плохо, там, на площади, он держался до последнего. Велел перенести вас обоих сюда, объявил, что вы спасли ему жизнь, вовремя дав нужное снадобье, и он останется во флигеле, потому что целиком и полностью доверяет мэтру Хоббу, как лучшему в империи целителю. Он, знаете, какой упрямый, наш эйрэ? Никто не смог его переубедить, даже повелитель. — Ольма улыбнулась с какой-то затаенной гордостью, а потом уже тише добавила: — И только, когда все ушли, и охранная завеса вокруг сада снова замкнулась, впал в беспамятство.
— Где он? — Я отбросила одеяло, поднялась, немного постояла, кутаясь в халат и пережидая внезапно нахлынувшую слабость, а затем решительно направилась к выходу. — Я должна его видеть.
Фарна поместили в соседней комнате. При одном взгляде на его осунувшееся, бледное, словно восковое лицо, у меня сердце сжалось от резкой, почти нестерпимой боли.
— Сколько он уже в таком состоянии?
— Семь дней, — в комнату, тихо ступая, вошел Хобб, остановился позади меня. — Вы оба пролежали без сознания неделю.
— Однако я уже восстановилась, а ведь наследник намного сильнее меня. Но до сих пор не очнулся…
—
Шуаррэг горестно понурился.
Вот ведь… Фарн. Пусть только придет в себя, точно придушу за такую инициативу. Обо мне он, видите ли, беспокоился. А о себе почему не подумал?
Ладно, отложим эмоции на будущее, сейчас нужно сообразить, что делать.
—
—
—
—
Повернулась к Хоббу и Мьирре, которая как раз в этот момент появилась на пороге.
— Я остаюсь в этой комнате до выздоровления эйрэ. Вместе с ним. Рядом с ним. Пока он полностью не исцелится. Только не надо говорить, что это неприлично. Мне сейчас все равно.
— Мы не скажем, Нари. Кто угодно, только не мы, — матушка приблизилась, мягко улыбнулась. — Ты молодец, все правильно делаешь.
Обняла крепко и шепнула на ухо, касаясь мокрой от слез щекой моей щеки.
— С возвращением, доченька.
Мэтр только кивнул, молча присоединяясь к ней…
Следующие дни как-то совершенно незаметно слились в один — бесконечный, томительный, однообразный.
Я глотала лекарства, которые приносил Хобб, ела, что дают, почти не глядя, не ощущая вкуса. Ненадолго забывалась сном, о чем-то разговаривала с домашними, навещала клановое дерево. Но все это на бегу, урывками.
Основную часть времени я проводила с Фарном. Сидела рядом, впитывала огонь феникса, пропускала через свое алмазное пламя, преобразовывала и отдавала Кайдену безопасную «ледяную» часть — в полном соответствии с инструкциями птица.