Вернуться любой ценой

‒ Так девка еще есть, мадамина, на ней оторвемся, ‒ хихикнул второй и они вышли.

Я открыла глаза, и увидела перед собой Марти, привязанную к стулу, плаща не было, шнуровка на платье спереди чуть распущена, открывая взору нижнее белье, в углу кто-то хныкал и гремел цепями. Девушка одними губами прошептала: «Дети», и дверь вновь открылась, и веки пришлось опустить.

‒ Ну-ка нюхни! ‒ в нос ударил ядреный запах, заставивший меня до слез расчихаться. ‒ С добрым утром, Ваше Сиятельство! Хоть оно не утро и для вас совсем не доброе, ‒ передо мной стоял странный тип, которого сквозь слезившиеся глаза рассмотреть было невозможно. ‒ Что же вы такой живучий? Уже бы давно на том свете нежились, а вашим телом кто надо пользовался. Хотя, надеюсь, сейчас вы оставите его добровольно. Ты же совестливый, брат государев? Не позволишь, чтобы из-за тебя пострадала эта красавица? ‒ он отошел так, что я вновь смогла видеть Марти.

‒ А кто мне гарантирует, что ты ее не убьешь после этого? ‒ решила поторговаться я, удивляясь, куда делся Бран.

‒ Никто, но тут у меня есть еще парочка чумазых деток, ‒ и он выволок на свет девчонку лет двенадцати и мальчишку лет семи, избитых, в рваной одежде. ‒ Так что решайся, твоя жизнь за их.

Тут на улице послышался шум, ржание коней, а я пустила в засранца эманации лютого страха, он выпустил детей и кинул в мою сторону кинжал. Долей секунды раньше я отклонилась на стуле так, что упала назад и оружие, просвистев надо мной, воткнулось в стену. Гад же, даже не смотря, попал или нет, рванул в открытую дверь.

Как же больно падать привязанной к стулу! На секунду показалось, что сломала руки, такая боль их пронзила. Немудрено, ведь всем весом на них приземлилась. И параллельно с этим и услышала грохот еще одного упавшего стула, цокот каблуков и звук падающих тел под хлопок закрывшейся двери.

‒ Нет! Мартина! Нет! ‒ мой крик разносился в пустынной комнате. ‒ Только не ты, девочка! Кто бы ты ни был, урод, я найду тебя и заставлю мучиться и умолять о смерти, клянусь! Так не справедливо, Астрея! Сволочь ты! Прошу, помоги ей…

Слезы лились рекой, и сквозь них я с трудом услышала чужие всхлипы и стоны. Встать возможности не было, но набок повернуться удалось легко. В углу лежало три тела, а на улице слышалась возня. Наконец, внутрь вбежал Бран.

‒ Где тебя черти носили! ‒ он начал меня развязывать, но я лишь отбрыкнулась. ‒ Потом, потом, сначала Марти и дети, пожалуйста!

Из угла отозвался бодрый голос:

‒ Дети живы, хоть и здоровье подлежит сомнению, а женщина ранена, нуждается в помощи, но я не уверен, что дотянет до лекаря, командир!

‒ Экипаж, Курт, ‒ теневик посмотрел на меня. ‒ Быстро, она должна выжить!

‒ Спасибо, я не могу позволить ей умереть за меня, ‒ я через пару шагов оказалась около той, что за всего за час стала мне здесь ближе всех, у нее в спине торчало два кинжала, и была перебита рука, вероятно третьим, тем, что предназначался ей. ‒ Отправь письмо лекарю Майлсу, пусть будет готов, везем ее в академию. Детей сначала с собой, их осмотрят. Мать предупреди.

Дети перестали хныкать и во все глаза смотрели на меня, а я держала Марти на руках и шептала ей всякие глупости, запуская десятки бытовых заклинаний для залечивания ушибов и мелких ран, на большее способны лишь лекари и снадобья, но сейчас даже незначительная остановка кровотечения могла сыграть роль.

‒ Вы скоро отправитесь к маме и забудете весь этот ужас, ‒ к ребятам поползло облачко спокойствия и уюта, я проследила, чтобы оно укутало их и не растворялось хотя бы до момента встречи с родительницей.

‒ Господин, а Мартина выживет? ‒ решилась девочка.

‒ Обязательно, ‒ сейчас я в это верила и не хотела оставаться в своей вере в одиночестве.

‒ Она хорошая, ‒ подал голос мальчик. ‒ Сказки читала, если была свободна. А вы ей нравились.

‒ Правда? ‒ удивилась я.

‒ Точно, она всегда была счастливой, когда видела, что вы приехали, и оставалась такой же, после вашего отъезда. С другими все было не так. Значит вы тоже ‒ хороший.

‒ Я надеюсь, малыш. Я очень надеюсь, ‒ мне осталось только крепче прижать к себе Марти.

‒ Конечно, ‒ поддержала его девочка. ‒ Вы же плачете, от того, что ей больно. А я не видела ни разу, чтобы мужчины плакали, когда кому-то плохо.

Рядом возник Мортен.

‒ Экипаж, Герон. Давай.

‒ Я сам! ‒ пришлось поднапрячься сначала, но оказалось, что физическая подготовка магистра Истриджа за время моего пребывания в его теле не стала хуже и я легко подняла раненную, стараясь не тревожить раны. ‒ Детей забери, и плащ мой им отдай! Холодно на улице, ‒ один из теней подбежал ко мне, аккуратно накрыв девушку ее плащом, второй понес своему начальнику.