Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)

«Занятно, мебель у них вся разномастная, – отметил интересную деталь Павел, привыкший к казенному единообразию, царившему в здании Наркомата. – Наверное, часть вещдоков себе оставляют? Надо будет при случае спросить…»

– Анализ почерков в вашем документе показал, что заметки написаны как минимум пятью людьми. Материалы по структуре германской армии и тайной полиции, техническим характеристикам предметов вооружения написаны в основном двумя почерками. Этих людей мы условно назвали «Торопыга» и «Аккуратист». Следует отметить, что оба лица хорошо владеют иностранными языками – изменения в почерке при переходе с кириллицы на латиницу практически незаметны. Начертания букв очень индивидуальны, но эти люди точно учились не при царе.

– Что, так заметно? – хмыкнул Серебрянский.

– Конечно, опытный глаз сразу отличит написанное мной или вами от букв, вышедших, так сказать, из-под пера товарища Судоплатова. Следовательно, оба этих подо… субъекта моложе тридцати пяти лет.

– А это как вы узнали?

– Элементарно! Писать обычно начинают учиться лет в пять-шесть… Да, да, да, – Морозов поднял руки, останавливая возможные возражения, – здесь речь идет о людях как минимум из интеллигенции, товарищи. Уж больно гладко излагают… Так вот, переучиться для человека, лет десять писавшего с «ятями» и «фитами», очень сложно, поверьте моему опыту. Окончания многих слов выходят иначе. – Вооружившись пером, эксперт на клочке бумаги показал, что он имеет в виду. – На новую орфографию перешли году в двадцатом, так? Эксперименты отдельных новаторов я в расчет не беру, как малозначимые в нашем случае. Соответственно, отнимаем от этой даты примерно шесть лет и получаем год рождения субъектов. Как раз перед началом империалистической они и родились, голубчики!

– Как ни обидно, но вынужден вас огорчить, товарищ Морозов, – сверкнул улыбкой Яков. – Эти ребята постарше будут. Лет на десять, примерно. Так что либо они от сохи, либо… либо – не знаю…

– Большинство иностранных слов написаны печатными буквами, – вмешался в разговор Эйтингон, – а вы говорите, что они хорошо владеют языками. Что-то не сходится, товарищ.

– Малозаметные штрихи, хорошо видимые только в увеличительное стекло, показывают, что авторы заметок намеренно переходили на печатные буквы, видимо, для облегчения понимания иностранных слов менее подготовленными читателями.

Члены Особой группы переглянулись – при чтении «синей тетради» они пришли к такому же выводу.

– Иногда, впрочем, они это делать забывали, и тогда первая буква выходила у них своеобразно – и не печатная, и не прописная. Вот на эту латинскую «Н» посмотрите. Очень типичный пример! – эксперт карандашом показал, что имеет в виду.

– Ладно, с этими двумя более-менее ясно. А остальные? – Павел понял, что быстро управиться не выйдет, и поискал глазами, куда бы приземлиться.

– Еще один получил у нас прозвище «Чекист». Его заметки относятся больше к методикам работы немецкой секретной полиции и контрразведки, а также методическим записям для наших диверсантов. С языками у него, если судить по почерку, куда как хуже.

– А возраст? – Серебрянский почесал кончик носа и подмигнул Судоплатову.

– Старше обоих предыдущих. – Однако на этот раз в голосе Морозова мелькнула тень сомнения: – Вполне возможно, что образование получал уже в зрелом возрасте.

– Понятно… – По губам Якова скользнула легкая улыбка.

«Похоже, он не сильно верит выкладкам этих спецов», – подумал Павел.

– Перейдем теперь к «Солдату»…

– К кому, к кому? – Экс-начальник Особой группы твердо решил взять на себя роль «сурового критика».

– Так мы именуем четвертого субъекта. Его перу принадлежат почти все записи о тактике и большинство – о методах создания взрывных устройств. Некоторые, правда, написаны совместно с «Чекистом».

– Совместно – это как? Они что же, через строчку писали?

– Нет, но все записи объединены в логические разделы, и в тех из них, что посвящены упомянутым мною темам, встречаются почерки в основном этих двоих. – Сделав паузу, но не услышав новых вопросов, графолог продолжил объяснения: – Пятый – «Доктор». Он писал только о медицине и лекарствах.

– А про него вы что можете рассказать?

– К сожалению, фрагменты текста, написанные им, писались явно в неудобных условиях. Они, скорее, накорябаны. Это свойственно многим медикам, кстати. Поэтому мы, собственно говоря, его так и именуем. Налицо единство формы и содержания! – эксперт позволил себе улыбнуться. – Часть отрывков «Солдата» сделаны химическим карандашом и слегка смазались. Но если необходим тщательный анализ…

– А остальные чем писали? – перебил спеца Судоплатов. – Чернила тоже мажутся.

– Химический анализ пока не проводили, все-таки времени на него много надо, да и текст попортится, но мне некоторые записи представляются весьма необычными.

– И что же в них не так?