Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)

– Очень, знаете ли, странные линии. Вот, полюбопытствуйте, – и эксперт пододвинул к одному из листов здоровенную лупу на специальной держалке. – Видите? Линия идет ровнехонько и к концу практически не утончается – пером так не напишешь. Отрыва практически нет, и радиусы произвольные…

– И?.. – над плечом Павла, пытавшегося рассмотреть все те детали, которые упомянул графолог, навис Серебрянский.

– С учетом того, что я не заметил ни одного задира бумаги, хотя писавший местами и торопился, могу сказать только одно – инструмент, которым написаны многие фрагменты, мне неизвестен!

– Час от часу не легче! – буркнул Яков, отходя в сторону. – А за кордоном ничего похожего нету?

– Есть, – неожиданно в разговор вступил молодой, явно до тридцати, сотрудник, до этого момента молча стоявший поодаль. – Известно несколько патентов так называемой «ручки с шариком для письма». В частности, подобные пишущие устройства запатентовал владелец известной фабрики Паркера в Америке. Но они весьма редки, поскольку особых преимуществ перед «вечными перьями» пока не имеют. По счастью, у меня в коллекции есть несколько образцов, написанных подобными инструментами.

– Совпадают? – Павел даже сделал пару шагов к говорившему.

– Некоторые – да, а вот у других фрагментов, вами представленных, чернила ложатся явно ровнее и тоньше, что говорит об их меньшей вязкости. В ручках с шариком чернила гораздо более густые, чем мы привыкли, на масляной основе, оттого при письме они ложатся на бумагу не совсем равномерно и более толстым слоем… А вот в отрывках «Торопыги» и «Аккуратиста» мы имеем дело с чем-то средним. Так сказать, ни то и ни то… Кстати, «Торопыга» этот ваш, похоже, химии серьезно обучался.

– На основании чего вы пришли к таким выводам? – Эйтингон среагировал первым.

– А вы знаете много обычных людей, которые вместо слова «липкий» скажут «с повышенной адгезией», товарищ старший майор? – улыбнулся криминалист.

Из докладной записки инженерного управления 2-й армии

…Исследованный неразорвавшийся фугас противника имеет крайне примитивную конструкцию и представляет собой две стандартные подрывные шашки тринитротолуола весом 200 граммов каждая, примотанные проволокой к дереву. Поверх них с помощью матерчатых завязок закреплен полотняный мешок, наполненный гвоздями и мелкими камнями. В качестве средства инициации применен штатный капсюль-детонатор № 8 и взрыватель с вытяжной чекой. Последний относится к штатным саперным средствам красной армии.

Фугас не сработал из-за обрыва бечевы, с помощью которой должна была быть выдернута чека взрывателя.

В связи с тем, что, по описаниям свидетелей, при минных подрывах на коммуникациях наших войск наблюдается частое падение деревьев, растущих у дорог, можно предположить, что подобные устройства применяются противником весьма широко.

Очевидно, ствол дерева при установке такого фугаса служит не только местом установки, но и своеобразной забивкой, призванной направить энергию взрыва в сторону дороги и обеспечить более эффективное метание подготовленных поражающих элементов.

В связи с тем, что только за последние две недели в полосе нашей армии зафиксировано 117 подрывов на фугасах и минах, в качестве мер противодействия можно рекомендовать следующее:

1) В тыловых районах проводить расчистку полосы шириной не менее 20 метров вдоль основных путей снабжения. (Для проведения работ можно привлекать военнопленных или местное население.)

2) При движении колонн по менее важным путям проводить инженерную разведку как минимум один раз в сутки. С выделением для этих целей квалифицированных саперов из саперных батальонов дивизий.

3) Организовать в тыловых районах специальные команды саперов для поиска и обезвреживания оставленных противником при отступлении мин и фугасов, для чего задействовать резервы группы армий или привлечь личный состав инженерно-саперных училищ.

Майор Хольц

Берлин-Темпельхоф, 22 августа 1941 года. 11.40

Аэропорт – парадные ворота тысячелетнего Рейха. Невероятных размеров здание неправильным полукругом охватывало летное поле, и на его фоне даже самые современные самолеты казались чем-то вроде засушенных стрекоз, которых озорной мальчишка положил возле обувной коробки.

Однако начальника 4-го Управления совершенно не занимали красоты монументальной архитектуры. Возможно, сказалось напряжение последних дней, но буквально все в это утро вызывало раздражение:

– Панцингер, а дольше возиться вы не могли? Или я должен был разбить на этом поле походную палатку и наслаждаться видом? – желчно поприветствовал Мюллер своего подчиненного, только что выскочившего из остановившегося автомобиля. Служебный пропуск, закрепленный на лобовом стекле, давал допуск на летное поле. Из соображений секретности самолет не подрулил к аэровокзалу, и ждать, пока машина подъедет, пришлось целых пять минут.