Сезон Колдуна

Глава 1

Приподняв шкаф, хомяк потряс его и, поставив на место, принялся скрестись в стенку. Знает, зараза, что я внутри. Сидеть там скрючившись было немного неудобно; я выждал пока хомяк, разочарованно рыкнув, отойдёт в сторону, и пинком распахнул дверцу. Пара поросячьих глазок на щекастой голове размером с медвежью тут же уставилась на меня. Пусть эта косолапая туша выглядела нелепо, зато очень ловко била и лягалась. Взревев с новой силой, хомяк схватил журнальный столик. Я вытянул правую руку в сторону люстры и ударил по напульснику на запястье, однако усиленная зельем близорукость и некстати сползающие очки внесли свои коррективы. «Каюк гостиной», — пронеслось у меня в голове, когда вырванная с корнем люстра разбилась о стену, а пролетевший мимо журнальный столик с грохотом скрылся в шкафу. Воспользовавшись внезапно наступившей в комнате темнотой, я бросился в прихожую, на бегу уклоняясь от телевизора. Проклятый зверь быстро сообразил, что добыча упущена, и побежал следом. Возле лестницы на второй этаж я немного замешкался, за что и схлопотал оплеуху мохнатой лапой. Защитный медальон на шее немного смягчил удар, и хомячище добился лишь того, что сам поднял меня наверх. Пока он справлялся со ступенями и ломал перила, я баррикадировался в дальней комнате, прикидывая насчёт соседних помещений и расположения несущих стен. Снос дома в планы не входил; меня, как бы, вызвали просто узнать, что там за шум в ванной. В следующий раз буду уточнять: не окажется ли «привидение» внезапно выросшим двухметровым хомяком. Хомяком, который тут же откусит кусок от чугунной ванны и сожрёт дорогую сантехнику.

Хомяком, выламывающим сейчас дверь вместе с дверной коробкой.

Хлопнув несколько раз по напульснику, я проделал достаточную дыру в стене и юркнул в неё. Там меня как раз дожидался сюрприз, — на вырванных из школьных тетрадей листах красовались наброски каких — то заклинаний и сигилов с пометками на полях. Ничего толкового в них не было, зато под кроватью я обнаружил коробку, в которой под кипой эротических журналов покоилась потрёпанная книжка по практической чёрной магии. На бумажке, вложенной в неё, было что — то написано; мне потребовалось немного времени, чтобы разобраться в корявом почерке. Надо же! Раньше дети в видеоигры играли, а теперь вот переносами душ занимаются. Представляю, какой цирк творится сейчас у демонов — Левиафан, деловито набивающий печенье за щёки.

Я схватил со стола маркер и принялся спешно малевать на полу изображение из книги, корректируя его для обратного обмена.

Ворвавшийся в комнату хомяк ещё больше расширил проход в стене. Едва он наступил на рисунок, я пропел слова заклинания, — получилось что — то вроде: «Буэ — мгхва — хва», — однако туша не обратила на это никакого внимания и, слопав брошенную в морду книжку, в немыслимом для меня прыжке взмыла в воздух, задев башкой потолок. Я выхватил из — за пояса пистолет, который до последнего надеялся не использовать, поднял его вверх и спустил курок.

Маленький комочек шерсти упал мне на плечо и замер, обалдев от грохота. Проклятье! Надо предупреждать, что заклинание срабатывает не сразу!

Подобрав в прихожей слегка пожёванную куртку, я вышел во двор, отдал хозяевам начавшего приходить в себя хомячка и кивнул на дом:

— А вы беспокоились, что ванну попортили…

— Мы слышали выстрелы… — неуверенно начал бормотать отец семейства (он обладал такой комплекцией, будто уже давным — давно рос только вширь). — Это было?..

— Лампочка взорвалась.

Я направился к воротам и, поравнявшись со старшим сыном, добавил:

— Ещё раз будешь играться с чёрной магией, вернусь и оторву, нафиг, башку.

* * *

Ташкент у многих ассоциируется с летом. Вечным, дарующим изобилие… И только ташкентцы каким — то немыслимым образом умудряются находить в этом лете зиму, весну и, конечно же, осень.

Осень там начинается незаметно и мягко. Примерно в середине августа дневная температура опускается с плюс сорока до плюс тридцати, и к первым опадающим листьям присоединяются жёлуди. Солнце садится все ближе к западу, окрашивая небо на горизонте в цвет заиндевелых персиков; ночами становится слишком уж прохладно. Западный ветер приносит облака, которые изредка сбиваются в большие тучи, проливающиеся получасовым дождём. Когда бурых листьев становится больше, они сгребаются в кучи, кто — нибудь обязательно поджигает их и тогда воздух пропитывается едким дымом. Позже, когда дожди становятся чаще, а дни заметно короче, с акаций опадают плоды — погремушки, — их пряный запах смешивается с запахом дыма, холодным ветром и карканьем сотен ворон…

— А за проезд платить кто будет? Пушкин?

Я застрял в Ташкенте.

— Так кто платить будет? — повторила контроллёр противным голосом. Судя по выражению её лица, она лично выбрасывала «зайцев» в окно.

— Лермонтов, — буркнул я, выуживая из кармана деньги. Контроллёр оторвала мне билет и ушла в сторону водителя, бормоча что — то насчет шутников.