Вертеп

— На руки не жалуюсь, вот голова сначала не туда повела. Не там искал. Я же, как все, смолоду отсюда ноги унести прежде всего старался. Отличником был. Медаль зубами выгрыз. Только бы к вам в город, к чистым людям. — Он засмеялся. — Да такой грязи, как в нынешнем городе, тут и не снилось никогда. Но не знал. На юрфак поступил, гордился. Хуторской парень на страже закона… А закон ваш — закон шайки. Был и остался, да еще похлеще, чем был.

— И меня в шайке держишь?

Пушкарь поморщился.

— Не про вас я. Не обижайтесь. Ко мне привыкнуть нужно.

— На пуд соли у нас времени нет.

— Зачем соль? На стаканчик вина время-то найдется? Или покрепче? У меня есть и такое. Травничок полезный градусов на шестьдесят.

— Если полезнее, чем вино, не возражаю, — согласился Мазин, уступая хозяину, чувствуя, что уступить стоит.

— Вот и хорошо, — обрадовался Пушкарь. — Момент. У меня все рядом.

Он открыл дверь в соседнюю комнату, оказалась она мастерской. Добротный стол-верстак посередине, непонятные Мазину станочки по углам, инструмент, поблескивающий в заботливом порядке на полках.

— Я такой порядок только в американском журнале видел.

— Ну! — отозвался Пушкарь. — Чем мы хуже? Я засранцев, что в нашем бессилии перед Западом расписываются, терпеть не могу. Собственную немочь на весь народ размазывают.

Он щелкнул выключателем, зажигая невидимый свет, и наклонился. Мазин увидел ляду в полу и чугунное кольцо. Пушкарь потянул за кольцо, поднял крышку и спустился в погреб.

— Загляните, какой подвал! Каким камнем выложен! Между прочим, еще в тысяча девятьсот восьмом году. Камень баржами из Крыма возили. А как обработан? Бритву между блоками не просунешь. Грех было на такой основе дом не поднять. Держите!

Он протянул Мазину снизу штоф старинный, сало, завернутое в чистую тряпицу, леща вяленого, соленья на блюде, набрал с десяток яиц из плетеной кошелки.

Поднявшись, довольно потер руки.

— Сейчас по-нашему яишню сообразим. Пища здоровая. Яйца у соседки беру, она курей химией не портит. Перекусим чем Бог послал.

— Бог, я вижу, на тебя не скупится.

— Не жалуюсь. Да я и сам не плох. Пойдемте на кухню, там сподручнее. Кухня у меня новая, импортная. Там чисто.

На кухне Пушкарь скоро и щедро нарезал сало, бросил в чугунную глубокую сковородку, живо вспорол икряного леща.

— По маленькой под чебака, пока сало стает?

— Не откажусь…

— Как пошел?

— Отменно.

— Скажу без скромности, целебная вещь, сам на травах по старинному рецепту изготовил… Ну да будет хвалиться. Теперь ваше слово. Приехали-то по делу?

— По делу, Андрей.

— Чем могу быть полезен?

— Тебе фамилия Дергачева что-нибудь говорит?

Пушкарь посмотрел с любопытством и слегка пожал плечами.

— Родственник навел?

— Ну уж, навел! По старой дружбе координаты твои сообщил. Я ведь больше не при исполнении…

— Как так? — по-настоящему удивился Андрей. — Кто ж вы?

Мазин вздохнул и пояснил, в очередной раз одолевая неловкость.

Пушкарь покачал головой.

— Чудны твои дела, Господи! Могли я подумать, когда мне в управлении в первый раз ребята вас показали, что оба мы в роли частников встретимся!

— Нехорошее было слово.

— Народу так внушили.

— А мы разве не народ?

— Вот именно. Меня всегда удивляло, как же так? Вроде бы вся страна из народа состоит, но каждый в отдельности под сомнением. Ну да ладно. Я-то вас понимаю. И одобряю. Грех свой талант в землю закапывать. Талант не виноград, закопаешь — не сохранишь. Одного не пойму, что же вы спрашиваете, раз с дядькой говорили. Уж он-то все знает.

— Афанасьич сказал, что Дергачеву не нашли, но тебе по этому делу кое-что известно.

— И все?

— Я не допытывался. И за это ему благодарен. Не счел нужным в подробности вдаваться, значит, имел основания.

— Деликатность ему помешала. Не захотел рассказывать, как племянник из-за этой Дергачевой с погонами распрощался.

— По такому делу? — не мог понять Мазин. — С погонами?

— Дело на принцип вышло… — Пушкарь вдруг прервался. — А яишенка как?

— Если полфунта сала десятком яиц залить, как ты сделал, количество в качество переходит, я думаю.

— Точно, Игорь Николаевич. Угощайтесь. Так что же вас ко мне привело? Неужели убийцу разоблачили?

— Нет. Однако появились, как говорится, дополнительные данные. Предположительно жива Дергачева.

Пушкарь поставил стопку.

— Не может быть. Выходит, я сраный сыщик оказался?

Мазин слегка приподнял руку.

— Не нужно так резко. Расскажи-ка лучше, что знаешь по делу. Я вижу, за столько лет ты не только не забыл это дело, а переживаешь, будто вчера все случилось.

— Верно, давно было, но быльем не поросло. Ведь жизнь моя переменилась из-за этой истории. И хотя не жалею, а все-таки, смешно сказать, веру утратил.

— Во что?

— А во что человек верит? В справедливость, в людей, в долг служебный… Тогда, между прочим, еще многие верили.

— Так в одночасье вера и рухнула?

— Ну, внутренний процесс, конечно, предшествовал. Не слепой же я. Дергачева только детонатор. Сама по себе история-то не Бог весть. Исчезла дамочка, судя по всему, довольно пустая, на любовных связях сосредоточенная, хотя семья у нее, муж, дочка…

— Сестра, — добавил Мазин, уточняя. — А что со связями?