Вертоград многоцветный

Алфавитная модель превращает книгу в обнаженную, легко просматриваемую конструкцию, которая делает обозримым все богатство, всю многомерность созданного. Как следует из объяснений Симеона, буквы азбуки — это «споды» (грядки). Их 33. и на них произрастает столько родов растений, сколько разделов внутреннего алфавита, столько видов цветов, сколько названий; буквицы, разделяющие стихи в пределах одной стихотворной группы, обозначают число стихотворений, относящихся к одному названию или принадлежащих к разным жанрам. Положив алфавит в основу композиции, автор получил способ укрепить внутреннюю организацию произведения. Избранная форма была призвана, таким образом, удовлетворять идейным и эстетическим задачам труда, а также творческим принципам работы поэта, стремившегося к систематизации разраставшегося поэтического наследия.

Переводя стихи на алфавит. Симеон действовал в русле сложившейся литературной традиции. Как наиболее простая, цельная и емкая форма алфавитная модель свободно прилагалась к разным жанрам — к молитве, церковным песнопениям, стихам на случай, но преимущественно сферой ее примемения была учительная литература[61]

. Для примера можно указать на «Алфавитарь» Григория Назианзина (IV в.), «Алфавит о дурных священниках» и «Алфавит о хороших священниках» (IX в.). «Алфавит морали» Симеона Метафраста (X в.), «Алфавит о тщетности жизни» (XIV в.) и др. Для удобства пользования в алфавитном порядке располагались материалы в трудах западноевропейских проповедников (например, у Бонавентуры), в сборниках легенд, изречений, примеров, во множестве бытовавших в Европе, начиная со средневековья, и носящих названия «Flores» («Цветы»), «Speculum» («Зерцало»); в них материал, как правило, также организован по алфавитному принципу. Принцип этот использовали писатели, занятые поисками формально унифицирующих приемов. Я. А. Коменский составлял к своим дневникам и выпискам «дигесты» и «пандекты» — алфавитные указатели для скорейшего отыскания записанного. Как формообразующее начало азбука выступает в произведениях украинских авторов: в «Алфавите еретиков» Иоанникия Галятовского (1681), в книге Иоанна Максимовича «Алфавит собранный, рифмами сложенный» (1705), в сборнике пословиц Климентия Зиновиева (1700—1709). В порядке латинского алфавита следуют главы сочинения Лазаря Барановича «W wieniec Bożey Matki ss. оусόw kwiatki» («Венец Божьей Матери». 1680).

Уже издревле алфавиту придавался некоторый мистический смысл, в философском плане он понимался как модель мира, как универсум. Эпохам средневековья, Возрождения и барокко известно преклонение перед алфавитом как перед тем, из чего слагается тело божественной истины. В Книге Откровения Бог, или скорее Христос говорит Иоанну: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец» (1:8). Символическое значение букв альфа и омега, появившихся в раннехристианксих базиликах на перекладине креста-распятия, в течение долгих веков оставалось абсолютно прозрачным. У Симеона Полоцкого читаем: «В начале Слово бе у Бога-Отца, / иже не имать начала и конца. / Алфа Омега сам ся нарицает, / ибо вся начат и вся он кончает»[62]

. Та же символика в другом месте отнесена к Христу: «Алфа ми есть Иисус. Христос ми есть Омега»[63]

Представление об Альфе и Омеге как традиционном символе Христа присутствует также у современников Симеона — у Николая Спафария, Лазаря Барановича, Кариона Истомина. С алфавитом, как символом всеобъемлющего целого, связано весьма характерное для средневековья и ренессансного мировосприятия уподобление мира книге, унаследованное и литературой барокко[64]. Мир есть книга — распространенный топос, где превалировала идея каталогизации — основа парадигматического строения барочного текста. Известное стихотворение Симеона Полоцкого из «Вертограда» так и называется «Мир есть книга»; философский диалог Г.С.Сковороды — «Разговор, называемый Алфавит, или Букварь мира». Поэтому можно думать, что значение алфавитной композиции «Вертограда» не ограничивалось только практическими задачами. Энциклопедическиалфавитный тип построения книги, безусловно, был рассчитан на определенный мыслительный и художественный эффект. «Вертоград» насквозь символичен. Символична и приданная ему алфавитной композицией форма, находившаяся в полной гармонии с энциклопедической всеохватностью содержания и богатством смысла созданного. «Вертоград», как христианско-дидактическая система, укоренен в представлении о Христе как начале и конце всего сущего. Самим способом расположения стихов читателю внушалась мысль, что произведение в целом есть образ мира, понимаемого как христианский универсум. Как модель мира алфавит соответствует основополагающей тенденции книги — универсализму, обозначение буквами стихотворных разделов — принципу риторического рационализма. Поэту удалось найти форму абсолютного идеала, обладавшую содержательной значимостью: внешнее выражает идею внутреннего всеохватывающего единства «Вертограда» и его жанрово-тематического «многоцветия».