Весь Мегрэ. Том 3

— Когда хоть немного отдохну, то постараюсь все это как следует обдумать. Кристина меня многому научила. В ней сочеталось и очень хорошее и плохое. Она никогда не была счастливой… Я чуть не добавил, что счастливой она никогда уже не будет… Видите, я никак не могу поверить, что ее нет в живых… Разве это не доказательство, что я невиновен?

То, что это не было доказательством, Мегрэ уже знал по своему опыту.

— Вы ушли из «Селекта» и вернулись домой?

— Да.

— Что вы собирались делать?

— Поговорить с Кристиной, все ей рассказать, посоветоваться, как мне поступить.

— В тот момент вы допускали возможность развода?

— Это мне казалось простым выходом из положения, но…

— Что «но»?

— Я прекрасно понимал, что внушить эту мысль моей жене будет очень трудно… Не зная ее, этого не понять. Даже друзья знали ее весьма односторонне… Конечно, наши отношения теперь были уже не такими, как прежде… Я вам говорил… Мы уже не были любовниками… У нас даже происходили стычки, и тогда мы друг друга ненавидели. И все же, только я один по-настоящему ее понимал, и она это знала… Только со мной она могла быть такой, какой она была на самом деле… Я ее не осуждал… Если бы я от нее ушел, ей бы меня не хватало… Она так боялась остаться одна. И поэтому страдала, чувствуя, что стареет… Для нее старость и одиночество были равнозначны. «Пока у меня будут деньги, я всегда смогу найти себе дружков, не так ли?» Говорила она это шутливым тоном, но в действительности думала об этом серьезно. Как же я мог ни с того ни с сего вдруг заявить, что покидаю ее?

— Однако вы решили это сделать…

— Да… Не совсем… Не так… Я собирался рассказать ей о сцене на улице Коленкур и попросить совета…

— Вы часто с ней советовались?

— Да.

— И по деловым вопросам?

— Когда речь шла о делах серьезных — всегда.

— Вы полагаете, что рассказывали ей о своей связи с Аннет только из чувства порядочности?

Он задумывался, захваченный врасплох этим вопросом.

— Я понимаю, что вы хотите сказать… Прежде всего между нами существовала разница в возрасте. Когда я с ней познакомился, я почти не знал Парижа, успел повидать только то, что может быть доступно бедному студенту… Она приучила меня к другому образу жизни, ввела в другое общество.

— Что же произошло, когда вы, наконец, добрались до улицы Лопер?

— Я не знал, вернулась ли домой Кристина. Это было маловероятно, и я подумал, что мне придется ее подождать… Эта мысль меня немного успокоила. Ведь мне необходимо было набраться смелости…

— С помощью алкоголя?

— Хотя бы и так. Если уж начал пить, то всегда кажется, что лишняя рюмка придаст тебе больше смелости. Но перед домом я увидел кадиллак…

— В доме был свет?

— Только в комнате Карлотты, на самом верху. Я отпер дверь своим ключом.

— Вы закрыли дверь на засов?

— Я ожидал этого вопроса. То же самое у меня спросили утром. Думаю, что закрыл, машинально, по привычке. Но как закрывал — совсем не помню.

— Вы все еще не знали, который час?

— Нет. На часы я взглянул уже только в холле. Было без пяти минут десять.

— Вас не удивило, что жена так рано вернулась?

— Нет. Для нее не существовало установленных правил, и трудно предвидеть, что ей вздумается…

Он продолжал говорить о ней в настоящем времени, словно она была жива.

— Вы обыскали наш дом? — спросил он у комиссара.

Мегрэ удалось осмотреть особняк на улице Лопер только поверхностно. Ведь до него туда уже приехали представители прокуратуры, доктор Поль, квартальный комиссар и семь или восемь экспертов из Отдела установления личности.

— Нужно сходить туда еще раз, — проворчал он.

— В первом этаже вы увидите бар…

Весь первый этаж состоял из единственной неправильной формы комнаты, выступы стен образовали укромные уголки, и Мегрэ действительно запомнился довольно большой бар, почти такой же, какие можно видеть на Елисейских полях…

— Я налил себе стакан виски… Моя жена только виски и пьет… Опустившись в кресло, я решил посидеть и отдышаться…

— Вы зажгли лампы?

— Войдя, я зажег свет в холле, но тут же погасил. На окнах нет ставень, а в десяти метрах от дома — уличный фонарь, который довольно ярко освещает комнату… Кстати, было почти полнолуние. Помнится, я несколько минут смотрел на луну и даже призывал ее в свидетели… Потом поднялся, чтобы налить еще… У нас большие рюмки… С рюмкой в руке я снова сел в кресло и продолжал размышлять… В таком положении, господин комиссар, я и заснул… Инспектор, который допрашивал меня утром, этому не поверил и посоветовал мне изменить мою систему защиты, а когда я продолжал настаивать на своем, он рассердился… Однако же, это правда… Если драма произошла в то время, пока я спал, то я ничего не слышал… Мне ничего не снилось… Я ничего не помню… В сознании у меня образовался какой-то провал, иначе это не назовешь… Проснулся я от боли в боку, совсем разбитый… Некоторое время я даже не сознавал, где нахожусь… Потом поднялся…

— Вы чувствовали, что пьяны?

— Не могу утверждать… Сейчас все это кажется мне кошмаром… Я зажег свет, подумал, не налить ли себе еще виски… Потом выпил стакан воды и, наконец, стал подниматься по лестнице.