Весь пламень сердца

Бежать было тяжело: ноги вязли в песке, усеянном мелкой ракушкой. В воздухе разливался какой-то противный запах гнили. Местами из земли выдавался известковый камень, и Киров старался бежать по этим твердым островкам. Вот, наконец, и радиостанция, Моряки окружили домик и взяли наизготовку винтовки.

— Спокойно!. — сказал Киров.

Он подошел к низенькой дубовой двери радиостанции. Постучал. Прошла минута, другая…

— Иду! — послышался изнутри хрипловатый, сонный голос радиста.

Глухо лязгнул отодвигаемый засов, дверь открылась, и на пороге показался высокий растрепанный радист в ночной сорочке. Он не успел и крикнуть — его связали и посадили в угол комнаты, где стояла рация.

— Эт-то… Эт-то что? — ошалело бормотал он, оглядывая шарящих по всем углам матросов с красными звездочками на бескозырках. — Что т-та-кое?

— Ключи к шифрам, живо! — потребовал Киров.

— К-ка-кие ключи? — заикаясь, переспросил радист. — К-то вы такие?..

— Говорите правду, если вам дорога жизнь: вы успели что-нибудь передать о нашем захвате форта?

— Когда же я мог успеть? Ведь…

— Спали?

— К-ко-неч-но!

Моряки складывали на столе найденные в комнате толстые истрепанные журналы, старые шифровки, папки с копиями проходивших через станцию радиограмм. Киров придвинул к себе керосиновую лампу, углубился в чтение. В поселке потрескивали выстрелы, яростно лаяли собаки.

— Все! — крикнул с порога матрос, вбегая в комнату радиостанции. — С гарнизоном кончено, форт наш!..

Пришли с кораблей шифровальщики и радисты. Киров продиктовал радиограммы о взятии форта в Астрахань и занялся вместе с шифровальщиками разбором захваченных радиограмм.

Время от времени он уходил в гавань, но скоро возвращался, и каждый раз, появляясь в дверях, с надеждой спрашивал, как идут дела. Радиограммы казались непонятным набором слов. Ключа к ним радист не имел.

— Дурак, — беззлобно говорили ему моряки. — Ну на что ты белым служишь, ты же тут как слепой вроде. От одних принял, другим передал, а что написано, ты столько же понимаешь, сколько свинья в апельсине!..

В седьмом часу утра Киров ушел в поселок на митинг. Ветер с моря крепчал, по заливу бежали серые барашки. В гавани у причальных стенок и на рейде покачивались боевые корабли. Из стальных башен кораблей глядели в сторону моря темные жерла дальнобойных орудий.

На митинге Киров говорил о разорении, о голоде, о войне, которую навязали народу интервенты и царские генералы. Рассказывал о положении на фронтах, о героических балтийцах, которые сумели через Мариинскую водную систему провести в Астрахань отряд боевых судов, о самоотверженности астраханских рабочих, построивших за одну зиму из старых речных пароходов сильную флотилию, и об отваге моряков и бойцов XI армии, которые вышли сейчас в поход против белых и англичан, чтобы сделать Каспий советским. В продолжение всей его речи в толпе слышались глухие рыдания женщин.

— Дуры, чего плачете? — ворчали старые рыбаки. — Слышите, что человек говорит? Кончается власть беляков, теперь будет нам хлеб. В море выйдем, на промыслы…

После митинга Киров и Никитин ходили по берегу, осматривали крепость.

С бастиона была видна бесконечная, выжженная солнцем пустыня. По песчаным барханам к форту плелись верблюды — это съезжались из окрестных аулов населяющие Мангышлак туркмены и киргизы.

— И здесь, среди этого безлесья и безводья, могут жить люди, — удивленно говорил Никитин.

В заливе трепетали на ветру алые флаги кораблей. На берегу толпились местные жители, выпрашивали у моряков пресную воду, хлеб. Поселок был завален рыбой, тюленьим мясом, но не имел хлеба.

— Население до сих пор не может поверить, что мы пришли из Астрахани, — усмехнулся Киров. — На митинге меня все спрашивали: откуда у нас корабли, как нас пропустили сюда англичане? Ведь они по всему морю шныряют… мне думается, что о захвате форта не подозревают пока ни в Петровске, ни в Гурьеве…

— В Петровске, пожалуй, уже знают…

— Нет… Радист ничего не успел передать, — возразил Киров. — Мы взяли у него шифры, и станция сейчас в действии.

— Работает? — удивился Никитин.

— Хотите посмотреть? Пойдемте…

Они повернули к радиостанции.

В помещении радиостанции висел густой махорочный дым. За столом корпели за шифрами вызванные с кораблей шифровальщики. Они встретили приход начальства веселым гомоном: открыли, наконец, шифр, разобрали «чертячью грамоту»… Радист флотилии — широкоплечий моряк с черными курчавыми бакенбардами — встал, козырнул, слегка прикоснувшись двумя пальцами к бескозырке, и отрапортовал:

— Позвольте доложить. Перехвачена важная радиограмма белых. Только что генерал Толстов из Гурьева вызывал нас и предложил принять на всякий случай меры охраны от красных, которые., которые якобы находятся в море, недалеко от форта. По указанию командира десанта мы ответили благодарностью за предупреждение: мол, ладно, будем осторожны и учтем.

Шифровальщики захохотали.

— Правильно! — одобрил Киров. — Еще что?

Радист выступил вперед, протянул Кирову листок.