Весь сантехник в одной стопке

Вдруг хлопнула дверь, в прихожую вошли. Генрих повернулся на звук и засопел. Раппопорт уставился на Генриха. Он психолог, изучает поведение обманутых мужей в ареале их обитания. Я стал смотреть на Кешу. Мне интересно, как учёные исследуют дикую фауну. Мы слышали Катин смех, голоса подруг и заливистый фальцет Некрасова. Господин артист рассказывал очередную байку.

Прошла долгая, долгая минута – и они ворвались. Сперва зелёная подруга, за ней рыжая. С хохотом и визгом. Потом Катя, тоже оскорбительно весёлая. Алёша вошёл худшим из способов. Он смотрел под ноги и говорил, говорил. Не видел диспозиции, опустил руку на Катину талию. Спокойно и привычно. Вошедшие увидели Генриха и замерли. И сразу поняли – всё очень плохо.

Катя первой очнулась, порхнула к мужу, чмокнула в щёку, повисла на шее. Зря она ушла из театрального. Преподавателям стоило бы удерживать её насильно, цепями и угрозами. К пенсии гордились бы, что воспитали гениальную актрису.

Она щебетала легко и ласково. Будто не было той страшной секунды, когда бывший встретился с будущим, и оба это поняли. Все поверили, даже я, – неловкость лишь почудилась. На самом деле поведение всех присутствующих, все мысли и намерения – всё очень, очень пристойно.

Как же легко они нас обманывают! Восторг и ужас! Катя строчила без пауз, будто заговаривала несчастье. Но выглядело, конечно, будто она страшно соскучилась.

– Мы были на пикнике у одного богача, милейший дядька, всех любит. Шашлык готовит божественный. А это Алексей Некрасов, познакомься. Актёр нашего театра. Алёша вместе с Севастьяном готовит пьесу о Нострадамусе. Он будет режиссёром и сыграет Генриха Восьмого. Мне, представляешь, предложили роль! Даже не знаю… Здорово?

Генрих кивнул. Конечно, здорово. Столько мужиков вокруг. Актёр-режиссёр, хромой психолог, увалень-писатель. Ещё какой-то миллионер, повелитель шашлыка, на втором плане. Не хватает только предыдущего мужа по фамилии Иванов, для коллекции.

Всем стало весело. Мы пили вино, играли в психологические игры, которых у Кеши в голове ровно миллион. И только Генрих был мрачен. Он знает триста невербальных способов сказать гостям «до свидания». Он зевал, спрашивал, который час, замечал, что на улице прекрасная погода для прогулок и не хочет ли Катя пройтись перед сном. Интересовался ужином, ковырял золу в камине, мыл посуду, уходил наверх, потому что устал, и снова возвращался. Катя сделала бутерброды, что в переводе с языка молодожёнов значило «не будь засранцем». Дом гудел. Алёша захмелел, тряс светлым чубом, строил смешные рожи и много жестикулировал. Рыжая и зелёная подруги смотрели на него влюблённо. Кеша хохотал, поправлял хромую ногу, просил рассказывать ещё.

Комментарии Генриха стали желчны. Он готовился к скандалу. На него всё равно не обращали внимания. К ночи его взгляд уже оставлял в душе такой холод, какой бывает, если целовать взасос могильный камень.

Мне стало его жаль. Я поднялся, сказал «какие вы все клёвые!» и ушёл спать. Хотелось, конечно, чтоб Катя смотрела мне вслед. Вдруг обернулся с лестницы, – она глаз не сводит с Некрасова. А чтоб вы все тут лопнули.

Следующую неделю я просидел в кабинете, отключив телефон. Написал десять тысяч слов. Стёр. Написал ещё три тысячи. Снова уничтожил. Купил в подарок коробочку дорогого гватемальского кофе, поехал узнавать, как проходит соблазнение. Раппопорт, меня увидев, выгнал из кабинета очередную плачущую женщину. Настроение у него было отличное.

– Елизавета Вторая? – спросил я.

– Не-не. Даже не сравнивай. Лиза – это Лиза, – сказал он и поднял палец.

– Хорошо. Перейдём к главному. Как скоро падёт крепость по имени Катя?

– Всё отлично, – рассказал психолог. – Она с Генрихом ещё не рассталась. Даже не поссорилась. Но он её ревнует, значит, дни сочтены.

– А вдруг, наоборот, начнёт ухаживать с утроенной силой, снова очарует? Тогда хана нашим планам.

– Нееет! Чем больше будет стараться, тем верней проиграет. Ревнующий мужчина не обаятелен, не остроумен. И чем сильней его ревность, тем скучней.

– Итак, когда победа?

– Нам нужен решительный бросок.

– Может, вернёмся к идее любовного зелья? Ты же можешь, я знаю. А ещё лучше, пусть наш Ромео заколет Катиного брата! Дуэль со смертельным исходом очень развивает отношения. Мировая литература так считает, и я ей доверяю.

– Нет, не надо увечий. Но принцип верен. Алексей должен стать героем.

Колесо

* * *