Веселая жизнь, или Секс в СССР

Первую ночь любви, проведенную в номере люкс, который Чхарташвили всегда приберегал для Краскина, можно сравнить с восхождением на Эльбрус, где по склонам лежат оледеневшие мертвецы, погибшие при неудачном штурме вершины. Поначалу поэту казалось, он, не вынеся сладостных перегрузок, займет место в некрополе окоченевших смельчаков. Однако испытанный спортсмен собрал все силы, и ему удалось, выразимся мягко, достичь седловины. Роза снисходительно улыбнулась: мол, она и того не ожидала. Задетый за самое живое, Краскин стал готовиться ко второй попытке: усиленно питался, пил целебную воду, совершал пешие одинокие прогулки и заваривал вместо чая горную травку, веками выручавшую любвеобильных джигитов. Перед отъездом, снова пойдя на штурм, Лева достиг-таки пика. Содрогнувшись так, что зашаталось гранитное основание санатория, Роза ослабла, а придя в себя, призналась: Лева – третий, кому удалось воткнуть свой альпеншток, так сказать, в самую вершину ее женского счастья. Поэт был горд и соврал, что способен на большее.

Они стали встречаться, правда, изредка. Сам Краскин в Иванове не показывался: Роза была снова замужем, а город сравнительно небольшой, все друг друга знают. Она сама проведывала любовника в Москве, но не часто: во-первых, много дел на фабрике, во-вторых, двое детей, а самое главное: частые отъезды в столицу могли вызвать пересуды ткачих, бдительно завидовавших личному счастью друг друга. Да и сам Лева, будучи снова женат, частых встреч избегал, опасаясь за свое здоровье: не из титана склепан. Два-три раза в год – вполне достаточно для тонуса. А тут еще, как на грех, на леднике ему продуло поясницу, да и возраст не стахановский – за пятьдесят. Он пытался избежать условленого свидания, но Роза приехала в Москву на слет ударников и сама позвонила ему домой, представившись библиотекаршей Дома литераторов, обеспокоенной не сданными в срок книгами. Жена сообщила, что поэт отбыл в Переделкино, где работает над новыми стихами. Через час любовница была уже в Доме творчества. Прихворнувший Лева, не готовый к такому суровому сюрпризу, выронил альпеншток еще в предгорьях и страшно переживал. Роза хоть и отнеслась с пониманием (интеллигентная женщина с высшим образованием), но, конечно, страдала от разочарования. В свою очередь Краскин, как порядочный мужчина, поэт и альпинист, не мог, не имел права отпустить ее домой в таком неудовлетворительном состоянии.

– Сочувствую, – прохрипел я. – Со всеми бывает. Попробуй еще раз.

– Не могу – давление скачет.

– А от меня ты чего хочешь?

– Помоги!

– Как это?

– Как мужчина мужчине. Неловко перед хорошей женщиной. Хочешь, она к тебе зайдет?

– Спятил?

– Почему? Ты ей понравился.

– Кто тебе сказал?

– Она. Ты не думай: Розка – баба очень аккуратная и привередливая. С нацменами вообще – ни-ни. Ни за какие деньги. Но что делать, если ей такой вулкан между ног достался. Помоги!

Некоторое время я лежал в прострации от нежданного и, в сущности, оскорбительного предложения. Что я им, скорая сексуальная помощь, в самом деле? Ополоумели! Но брезгливое недоумение сменилось мечтательностью, ведь во всяком мужчине, даже женатом или влюбленном, скрыт половой естествоиспытатель, готовый за неведомой пестрокрылой бабочкой ломиться на край света.

– У нее усы не колются? – на всякий случай спросил я.

– Нет, что ты! Только щекочутся… Соглашайся – не пожалеешь!

А что? Даже интересно однажды спуститься в жерло вулкана, ведь женщин в моей жизни случилось, по совести, совсем немного, к тому же все они были обычными – никакой экзотики, некоторые даже не знали, что любить можно не только лицом к лицу, но и в затылок. Была, правда, одна комсомольская активистка, которая в окончательную минуту хихикала, как от щекотки. Вот и все чудеса. А тут целая тектоническая вакханка! Но Лета… Явиться к ней выжатым, как последний лимон?! К тому же я болен… Нет. Никогда!

– Старичок, спасибо тебе, конечно, но я болею. Сам же видишь. Предложи свою Розу кому-нибудь другому.

– Жаль. Ты ей понравился. Может, отлежишься? Она завтра вечером уезжает. Время есть. Подумай, Жорик! А я пока ей скажу – ты отдыхаешь с дороги.

– Какой отдых? У меня температура – тридцать девять! Я аспирин принял.

– Зачем аспирин? Вот, я же тебе специально нес… – Лева вынул из кармана плоскую коньячную бутылочку. – Чуть не забыл…

– Что это?

– Эликсир батыров!

– Что-о? – Я зажег ночник: в бурой жидкости плавали какие-то разбухшие ягодки, соцветия и семена.

– Алтайская настойка. От Мукачина осталась. Мертвого на ноги ставит, а грипп и простуду лечит за час.

– Так не бывает.

– Бывает! Хлебни!

Подумав о Лете, я выпил весь пузырек.

– Поправляйся! Утром к тебе зайду.