Веселые будни

Последний урок русский. Входит «Барбос»; а выучить-то задано было стихотворение «Ты знаешь край, где все обилием дышит». Стихотворение чудное, если б я только вспомнила про него, непременно выучила бы, но это - если бы вспомнила, a я…

Вызывают Зернову. Она, конечно, на совесть ответила, как и полагается первой ученице. Потом Бек. Ta, хоть не первая, a знала на зубок. Потом вдруг - вот тебе и раз! - Старобельскую. У меня душа в пятки ушла, ведь я ни единого раза не читала, только вот сейчас Зернову да Бек прослушала. Нечего делать, подхожу к столу, начинаю:

«Малороссия, стихотворение Алексея Толстого».И пошла-пошла плести.

Стихотворение-то я все до конца сказала, но слов в нем кажется больше моих собственных оказалось, чем толстовских; Барбоска меня несколько раз поправляла, a обыкновенно что-что, a уж стихи да басни я всегда с шиком отрапортую.

- Не важно, - говорит: - Что ж это вы так плохо знаете».

Хитрый Барбос, что выдумал: не учивши, да еще хорошо знать; слава Богу, что и так старахтила… то есть ответила…

Я молчу, a Барбос опять:

«Отчего же вы не знаете, а?»

Вот чудачка!

- Да потому - говорю, - что я не учила.

«Как не учили? Совсем?»

- Совсем, даже не читала.

Барбос глаза вытаращил.

«Красиво, нечего сказать. Понадеялась, что помнит, и не дала себе даже труда повторить. Очень стыдно».

Тут уж я глаза вытаращила:

- Что повторить? Да я никогда в жизни этого не учила.

«Так почему ж вы все-таки знаете?»

(Как почему? - нет, положительно Барбосина ума решилась и самых простых вещей не понимает. Что ж она, проспала что ли, как Юля с Зерновой старались?).

- Да ведь Бек и Зернова сейчас отвечали, ну, я и слышала, оттого и знаю.

«И это вы всегда таким способом уроки учите?» - спрашивает учительница.

- Нет, - говорю, - обыкновенно я дома учу, a вчера некогда было.

«Как некогда? A что ж вы делали?»

- «Дети Солнцевых» читала.

«Как? И ваша мама позволяет вам читать посторонние книжки прежде, чем вы окончите уроки?»

Нет, Барбосина-то того, швах! Все что-то неразумное сегодня плетет; она, кажется, думает, что моя мамуся совсем глупая.

- Конечно нет, - говорю, - никогда не позволяет, a только вчера запрещать некому было, мама уехала, a я на одну только минутку взяла книгу посмотреть, да так интересно…

«Что и про уроки забыли?» - подсказывает Барбос.

То есть - совсем забыла, так до половины одиннадцатого и просидела.

«Все это прекрасно, - говорит, - a только это не хорошо, больше восьми поставить не могу», - и, о ужас! - в журнале, в клеточке против моей фамилии, красуется жирная восьмерка.

Никогда, никогда еще такого срама со мной не случалось! Ну, как я мамочке скажу? Из-за Барбоса, да ёще за стихи - восемь! И подкузьмили же меня «Дети Солнцевых!»

Не особенно мамочка обрадовалась этому еще небывалому украшению в моем дневнике и по головке меня не погладила, когда я ей принуждена была рассказать, как накануне вечер просела.

Правда, стыдно. Нет, уж больше этого не случится никогда, будет! Баста!

Чуть не забыла: к нам новенькая поступает на место Зубовой, которую выключили.

У тети Лидуши. - Володина компания.

В субботу вечером я упросила мамусю повезти меня к тете Лидуше, уж я сто лет y неё не была. Папочка с мамочкой хитрые, - частенько себе туда «винтить» отправляются, a меня, небось, не берут. До винта-то я, положим, охотница не большая, - ужасно надо себе голову сушить! И смотреть-то жаль на этих несчастных винтеров: думают-думают, трут себе лбы, точно мозги массажируют (Как будто не так говорят? Ну да ладно, сойдет!) И что за удовольствие? Ну, a пойти y тети Лидуши на все посмотреть, все перетрогать, до этого я страшная охотница. Мамуся-то не очень одобряет, когда я в её комнате хозяйничаю, но тетя Лидуша все позволяет.

A квартирка y неё как игрушечка, веселая, уютная, маленькая, - страшно люблю маленькие комнатки!

Вот мы с мамочкой пошли туда и Ральфика прихватили, - ведь он им тоже немножко родственник, потому - не будь Леонида Георгиевича, так и он бы на свет не явился, то есть явиться-то пожалуй явился бы, но не был бы членом нашей семьи; значит, Л. Г. ему вроде крестненького или приемного папаши. Вот и надо в нем «родственные чувства» поддерживать (это любимое выражение тети Лидуши).

Нам, конечно, были очень рады, и тетя сейчас же снарядила Леонида Георгиевича за меренгами и виноградом, которые я страшно люблю. Кондитерская y них под боком, фруктовый магазин тоже - на чудном месте квартира! - так что он мигом туда слетал.

Уселись мы рядком вокруг Selbstkocher'a (самовара (нем.)) и беседовали. Уютно так, хорошо! Тут и одного интересного-преинтересного вопроса коснулись: дело в том, что в пятницу мое рождение - событие не малой важности, a они видно не знают что мне подарить, вот, хитрецы, ловко так и выспрашивают; я тоже, ловко ,так, будто ничевусеньки не понимаю, и стала им объяснять, что y нас в гимназии y всякой девочки альбом для стихов есть, куда и ученицы, и учительницы, все что-нибудь пишут, a y меня, мол, нет. Поняли, преотлично поняли, многозначительно так переглянулись. Будет альбом.