Веселые и грустные истории про Машу и Ваню

– Не было, Маша, никаких аскарид, – бормочу я. – А Веронике Петровне скажи, что я приду и, скорее всего, найду у нее тоже пару аскарид.

– Были, – убежденно говорит Маша. – Я сама слышала, как они лопались, когда она их давила. А ты правда найдешь у нее тоже аскарид?

– Правда. Я уверен, что эти аскариды летают.

Я ловлю себя на том, что тема аскарид полностью поглотила мое требующее свежей пищи (или крови?) воображение.

– Давай сегодня ты найдешь! – просит Маша. – Прямо сейчас. Ну па-а-па-а!

– То есть вы идете со мной в детский сад?

– Конечно, идем!

«Он потрогал ее нежно!»

Суббота выдалась очень напряженной. Я с ужасом понимаю, что дети становятся моим брендом и скоро мне придется, может быть, защищать на них свои авторские права (и анализом ДНК тут не обойдешься).

Довольно ранним утром к нам приехала съемочная группа из одной передачи про «фэмили вэльюс». Дети только что проснулись, и мне пришлось потрудиться, чтобы объяснить им, почему к ним сейчас придут четыре человека, которые будут их мучить. Тележурналисты, правда, оказались тактичными, и в квартире методом исключения оставили одного оператора (чтобы остальные трое с облегчением могли пойти покурить), который, впрочем, старался сделать свое дело хорошо, и поэтому Маша, с отвращением доедая йогурт, шепотом спросила:

– Папа, почему этот дядя все время кружит вокруг меня?

Я хотел было начать ей что-то объяснять про то, как устроено современное телевидение, но, сознавшись самому себе, что я и сам этого не понимаю, сказал:

– Маша, просто ты ему нравишься.

Это объяснение устроило девочку на сто процентов. Пока мы одевались, Маша по просьбе ее мамы вспомнила, как я обычно прошу их собираться быстрее.

– Мама, но это же будет очень громко, – предупредила она.

Ее мама, удивительное дело, легко согласилась.

– Алена, я тебе звонил и говорил, чтобы ты и дети были уже готовы, когда я войду!!! – истерично заорала Маша, и у меня всерьез заложило уши.

Я и не подозревал, что это именно так выглядит со стороны.

– Маша, Ваня, быстро, мы опаздываем!!! Я не знаю куда, мама, – огорченно прошептала девочка.

– В театр, – услужливо подсказала Алена.

– Дети, мы опаздываем в театр. Але-е-е-на-а-а! Это уже кричал, по-моему, я.

Хорошо, что этот парень, телеоператор, уже ушел снимать перебивки в холл.

И мы поехали в Московский театр клоунады на спектакль «Буратино». Съемочная группа поехала за нами. Они делали благородное, в общем-то, дело: снимали сюжет про то, как благополучная семья проводит субботний день. В том, что они (и мы) делали, не было в целом никакого преувеличения. Просто все немного нечестно. Причем я даже не могу объяснить, в чем эта нечестность. Но это же и так понятно.

Когда мы вошли в театр и Маша не обнаружила телекамеры, она встревожилась:

– А где наши-то?

Я думал, она говорит про наших друзей, которые приехали в театр немного раньше нас, но выяснилось, что она имела в виду прежде всего телеоператора. Она так привыкла к нему за это ничтожно малое время, что, похоже, не могла теперь без него (а не без камеры, надеюсь) обходиться. И она испытала огромное облегчение, граничащее с простым детским счастьем, когда в темноте зала, как раз в тот момент, когда в центральном проходе появились лиса Алиса и кот Базилио, поразительно похожие на своих знаменитых кинодвойников, перед сценой зажглась лампа видеокамеры, направленной на Машу и Ваню. Это телевизионщики пробрались в зал и теперь выходили на коду. Маша, увидев их, радостно крикнула мне:

– Папа, они еще живы!

Сразу после этого камера погасла.

К счастью, Маша забыла про своего телеоператора уже в антракте спектакля. Просто это спектакль так потряс, я думаю, ее. На фоне Карабаса с черной бородой померк даже телеоператор с белой лампой.

После спектакля мы с нашими друзьями поехали обедать. Нам надо было скоротать время перед выставкой кукол Барби. Само это словосочетание было настолько магическим, что даже я, когда прочитал эти слова в приглашении, сразу понял: мы идем.

В ресторане, куда мы пришли, показывали мультики и давали раскраски. Это интересно, между прочим. Солидный (даже чересчур) мясной ресторан, с тяжелыми дубовыми столами и такими же официантами – и раскраски с мультиками. И так почти уже везде в Москве. В любом заведении думают о том, что к ним могут прийти дети. Есть детское меню. Я каждый раз приятно удивляюсь, почти вздрагиваю. И уже неприятно удивляюсь, если раскрасок не обнаруживаю. Все же и так тоже бывает.

Работал кондиционер. Мы попросили убавить мощность – и ее убавили. Мы попросили разлить порцию взрослого супа в две тарелки – и нам отказали. Мы поскандалили – и они налили. В общем, мы чувствовали себя в этом ресторане в своей тарелке.

Дети, впрочем, недолго питались супом. Они рвались на соседний этаж, на выставку. И прорвались. Через несколько минут они вернулись с первого этажа с несколькими розовыми воздушными шарами. Я понял, что пора идти.