Веселые и грустные истории про Машу и Ваню

– Потому что вы все не так делаете! – взорвался я. – Потому что никто из вас тут не умеет делать настоящие шалаши!

Ваня и Маша с интересом посмотрели на меня. К вечеру мы были в Протвине, а следующим утром – в лесу. Они все еще не верили, что я покажу им, как делается настоящий шалаш. Но все шло к этому. Мы сначала зажгли настоящий костер. Ваня поджигал длинную палку и стрелял из нее, когда видел, что кончик ее пылает.

– Огонь! – прошептал он, и это звучало как команда. Потом мы ушли с ними делать шалаш. Я понимал, что в последний момент избежал вчера одной из самых чудовищных ошибок в своей жизни и что теперь осталось поставить последнюю победную точку в истории Армии асовцев.

И я ее поставил. На строительство шалаша у нас ушло часа два. Это не много, но надо учитывать, что один из трех людей, строивших его, был профессионалом. Шалаш был не очень большой. Он весь был из сосновых веток, и сам покоился на четырех соснах, одна из которых была переломлена пополам – не нами, ветром. Внутри было сухо и темно. Здесь можно было жить. Но главное: этот шалаш не имел ничего общего с теми, которые Маша и Ваня строили до сих пор.

Он был настоящим.

«Это будет сниться мне каждую ночь»

Дети с трудом засыпают и с трудом просыпаются. Они редко засыпают раньше полуночи. У них много соображений и неотложных дел.

– Маша, – говорю я, – ты же завтра утром будешь умолять меня не трогать тебя.

– Буду, – убежденно говорит она.

– И это только потому, что сегодня ты отказываешься ложиться спать.

– Не, папа, не поэтому, – говорит она.

– А почему?

– Потому что в детский сад не хочу. Давай я не буду ходить в детский сад, зато буду рано ложиться спать.

И вот так мы препираемся. Потом я говорю:

– Ну все, дети!

– Что все? – заинтригованы они.

– Вы выросли!

– Ура-ура! – кричат они в полном восторге. Потом, когда упоение от этой новости проходит, Ваня с некоторым сомнением спрашивает:

– И я вырос? Вопрос законный.

– И ты, Ваня, вырос, – говорю я.

Из них двоих выросла скорее все-таки Маша, потому что именно она первой понимает, что все это неспроста, и подозрительно переспрашивает:

– И что теперь будет, папа?

– Ничего особенного, просто теперь вас никто не будет уговаривать засыпать. И вы теперь будете с вечера до утра спать в своей комнате. И ни один из вас не придет ночью во взрослую спальню. И не останется там. Все, у вас началась взрослая жизнь. Вы ведь этого хотели?

Они и в самом деле этого хотели – сколько себя помнят.

Поэтому возразить им особо нечего.

– Папа, – говорит после долгого раздумья Ваня, – кажется, мне будет сниться очень страшный сон. Можно, я приду?

– Я тогда сам к тебе приду, – говорю я ему. – Все, идите и спите.

Они покорно ложатся. Проходит полминуты.

– Папа, мне снится страшный сон! – кричит Ваня. – Ой!

– Ты еще не заснул! – кричу я.

– Заснул, – слышу я недовольный голос Вани.

Через несколько минут в их комнате начинается шипящий шепот. Никто не выглядывает из-за двери. Мне самому становится немного страшно. Я подхожу к этой двери и прислушиваюсь. Кто-то придет к ним ночью и кого-то из них заберет, в общем, в ближайшее время, если они не уснут сейчас. Вот об этом они шепчутся.

Я приоткрываю дверь, и сразу становится лучше слышно.

– Мы же взрослые, Ваня, – шепчет Маша. – Спи. А то в нашем шкафу кто-то сидит. Он нас заберет.

– Он взрослый? – переспрашивает Ваня.

– Он очень старый, – шепчет Маша. – Его борода длиной в 5 дней.

Она хотела сказать «метров». Но так, кажется, получилось еще страшней, потому что Ваня начинает поскуливать.

И снова, как две недели назад, когда дети строили в квартире шалаши, а я их разорял, пока не вспомнил, что в детстве сам был профессиональным строителем шалашей, я вдруг с ужасом вспоминаю, как моя мама заставляла меня засыпать. Я вспоминаю об этом действительно с ужасом, ибо она говорила мне, что за темным окном моей спальни живет сова и, если я сейчас же не засну, она залетит в комнату, возьмет меня с собой и – мало этого – сделает меня совенком.

Это действовало безотказно. От страха я засыпал мгновенно. Мне казалось, это продолжалось много лет. Наверное, так и было.

Теперь мои дети в своей комнате стращали сами себя каким-то стариком с бородой. Я и сам отчетливо понимал, что не усну теперь этой ночью, думая про этого старика (хорошо еще, что поздней весной эти ночи так коротки).

Между тем шепот Вани и Маши становится все тише. Они засыпают. То есть, кажется, моя идея все-таки работает. Я только думаю, не слишком ли высокую цену они платят за свой крепкий сон. Что будет с их психикой? Не окажется ли изломана? Некоторое время я провожу в размышлении, насколько сильно оказалась изломана в результате маминой придумки моя психика, и незаметно засыпаю.

На следующее утро я спрашиваю моих детей, какие сны им снились.

– Мне снился страшный сон! – кричит Ваня.

– Про что?

– Про пиратов!

– А что они делали?

– Они нас победили! Да, это как минимум неприятно. А скорее всего, и в самом деле страшно. Если, конечно, правда.

Вечером Ваня кричит, что ему уже снится сон про пиратов.