Весенние ласточки

Маринетта была до безумия тщеславна. Помимо всего, в отместку за пережитое ею разочарование ей хотелось в свою очередь вызвать в Анри страстные чувства, которые, как она предугадывала своим женским инстинктом, уже зародились в нем. Они стали встречаться, и Анри без памяти влюбился в нее. Маринетта из кокетства, а также испытывая свою власть над ним, оказала длительное сопротивление… Она стала его любовницей только после того, как дело Делорма было прекращено и когда его полностью восстановили в гражданских правах.

Этот день был радостным и для Рауля Делорма. Он смог получить крупный заказ на обувь для армии. За два года до этого он без всяких разговоров уволил со своей фабрики одного молодого инженера, которого подозревал в любовной связи с женой. Но частые поездки Маринетты в Париж его совершенно не беспокоили. Он находил естественным, что она еженедельно навещает свою тетку.

* * *

Анри Вильнуар, насвистывая, спускался по лестнице. Они с Маринеттой условились позавтракать в одном из ресторанов на бульваре Сен-Жермэн и потом вместе отправиться в Отей, если его выступление в Национальном собрании будет отложено на следующий день. Он зашел в гараж за машиной и поехал в свою контору, которая помещалась около площади Инвалидов, в небольшой квартирке на первом этаже с выходом прямо во двор. Здесь у Вильнуара был рабочий кабинет, комната для секретаря — унтер-офицера, репатриированного из Индокитая, и машинистки, а также подобие гостиной, где ожидали приема посетители. Вильнуар, как всегда, опрометью вбежал в кабинет и тут же вызвал секретаря.

— Ну, Октав, как дела?

— В гостиной ждут посетители…

— Ладно, это дело терпит. Прежде всего давай почту. Писем много?

— Штук сорок.

Вильнуар наскоро просмотрел содержимое папки. Примечания, сделанные красным карандашом, с изложением сведений об отправителях и краткого содержания письма облегчали Вильнуару работу.

— Ай-ай-ай, как будто много новых?

— Да, но почти все об одном и том же — об увеличении пенсии… о выходе на пенсию… об освобождении от налогов…

— Вы отвечаете, как договорено? В каждом случае, когда это возможно, пусть присылают мне письменное заявление, которое я лично вручу соответствующему министру и поддержу просьбу… Больше ничего?

— Вот еще два письма более личного характера.

Депутат взглянул на исписанные старательным почерком странички.

— От знакомых?

— Нет.

— А о чем тут?

— Опять о перевооружении Германии.

— Понятно. Наверняка коммунисты. Но вы все же пошлите уведомление о получении.

— Оба письма очень похожи…

— Естественно, это дело рук Морена. Дайте мне газеты.

— Вас ждут посетители.

— Сколько их?

— Двое.

— Чего они хотят?

— Поговорить с вами.

— Примите их сами, мне некогда с ними заниматься.

— Но, господин депутат, они из Дордони. Один из них уверяет, что знаком с вами, второй дал свою визитную карточку.

— Доктор Сервэ… Из Палисака… Как будто знакомая фамилия. Проведите их ко мне, — сказал Вильнуар, повертев в руках визитную карточку.

Он встал, поздоровался с посетителями за руку и усадил их в кожаные кресла перед письменным столом.

— Очень рад вас видеть, дорогие друзья…

Доктор Сервэ — по-видимому, тот, что повыше, с энергичным лицом. Вильнуар, как он теперь вспомнил, встречался с ним во время Освобождения. Второго, приземистого увальня, он видел впервые, но он-то и заговорил первым.

— Вы меня не помните, господин полковник?

— Пожалуйста, напомните мне вашу фамилию.

— Она вам ничего не скажет, но я служил под вашим командованием во время Сопротивления. Шофер с пежо.

— Да, да, вы были прикреплены к моему командному пункту.

Шофер просиял.

— Так точно, господин полковник.

— Ну, господа, я вас слушаю, — сказал Вильнуар и протянул им свой портсигар.

Одновременно он подумал, что до свидания с Маринеттой он еле успеет заехать в Национальное собрание.

IV

— Ну, что же мы еще предпримем?

Доктор Сервэ пожал плечами. Для него утро все равно было потеряно.

По настоянию своего попутчика Эжена они сразу же по приезде в Париж отправились к Вильнуару. Они прождали его около часа, затем были приняты, выслушали несколько милых слов, после чего отправились в Национальное собрание, чтобы увидеться с Мореном, но, к сожалению, тот был на собрании своей парламентской группы. Правда, он немедленно вышел к ним, но принял их наспех, извинившись, что не может посвятить им больше времени. Нет, как ему ни обидно, но он вынужден отказаться от приглашения позавтракать с ними.

— Да что ты! Это же не займет много времени. Мы тебя подождем. Назначь любой час, — сказал Сервэ.

Морен вынул из кармана записную книжку, и Эжен заметил, что у него искалечена правая рука и недостает двух пальцев.

— Видишь, немного попозже назначено еще одно собрание в помещении ЦК, потом завтрак с мэром Женнвилье, с ним я должен обсудить одно муниципальное дело. После этого — собрание бывших фронтовиков. Я даже не уверен, что успею еще раз заехать в палату. А вот вечером, если хочешь, я в твоем распоряжении.

— Ничего не выйдет, — ответил Сервэ, — мы должны выехать до темноты.