Весенние ласточки

Лора отобрала целую коллекцию разных пирожных и вернулась к кассе, чтобы расплатиться.

— Ну, знаете, нельзя сказать, чтобы вы их даром отдавали!..

— А по-вашему, слишком дорого?

— Да нет, я смеюсь. Кстати, отец просил поблагодарить вас за письмо. Мы волновались о вашем отце. Простите, я должна была прежде всего спросить о нем…

— Ему лучше, гораздо лучше.

— Папа просил также пригласить вас пообедать с нами в один из ближайших дней.

— У меня совершенно нет свободного времени.

— А разве вы никогда не закрываете кондитерскую?

— Закрываем, по вторникам.

— Вот и приходите к нам во вторник.

— Я поеду в Бордо.

— Тогда на следующей неделе.

— Ну, до этого вы же еще заедете?

— Не знаю…

— А от чего это зависит?..

— Понравятся ли мне ваши пирожные.

Пока они разговаривали, ученик принес в магазин корзину фруктовых тортов. Вернувшись в мастерскую, он сообщил товарищу:

— Знаешь, я видел хозяйскую любовницу.

— Хороша?

— На мой вкус, слишком шикарна. И хуже сложена, чем здешняя горничная.

Жак решил не писать Жаклине о посещении Лоры. Он старался придумать, как ему уклониться от приглашения, и жалел, что не сделал этого сразу… Жаклина часто писала, рассказывая Жаку о своей жизни. Благодаря Томасен ей удалось перебраться в его комнату; она произвела полную перестановку… «Ты увидишь, как теперь здесь мило», — писала она. Жаклина очень скучала. Ее спасали комитет и дружба с Ирэн… Сбор подписей продолжался, и она еще раз ходила по домам вместе с Леоном Бургеном… «Мы собрали двадцать четыре подписи… преподаватель, у которого мы с тобой были, тоже подписал, но для этого нам пришлось прийти к нему еще раз. Леон говорит, что его подпись надо вставить в рамку». Она была приглашена на ужин к Фурнье, там много говорили о Жаке… Собрание, которое Луи собирается организовать в Бержераке, отложено… «Может быть, к тому времени ты уже будешь здесь. Ведь ты же мне писал, что отец скоро вернется».

Когда Жак приехал в Бордо во второй раз, отец уже ходил, и ему разрешили уехать домой. Анриэтта находилась вне опасности и понемногу поправлялась. Она, казалось, была тронута вниманием Жака.

— Ты очень много для нас сделал, надеюсь, ты и в дальнейшем будешь помогать отцу. Меня еще не выписывают, и, как сам видишь, мне предстоит еще долго лечиться, и даже когда совсем поправлюсь, я уже не смогу работать, как прежде.

— Отец остался очень доволен тем, как без него шла торговля. Все счета были в порядке.

— Я рад, что ты стал деловым человеком, — похвалил он сына.

Он попросил Жака по-прежнему руководить работой и предложил назначить ему оклад, как шефу.

— А может быть, ты хочешь стать моим компаньоном?

— Нет, пока я предпочитаю быть на жалованье.

— Это даст тебе около тысячи франков в день.

Это было ниже утвержденной профсоюзом ставки. Правда, отец добавил:

— Но твое общественное положение обязывает, и если тебе понадобятся деньги на одежду или ты захочешь пойти куда-нибудь, не стесняйся.

— Я никуда не хожу.

— В том-то и беда. В твоем возрасте нельзя все время сидеть дома. У тебя ведь есть товарищи из хороших семей… Мне бы хотелось, чтобы ты почаще встречался с людьми своего круга.

Жак в душе надеялся, что отец заговорит с ним о Жаклине, но тщетно. Через некоторое время он сам поднял этот вопрос.

— Знаешь, я не изменил своих намерений.

— Каких?

— Я женюсь.

— На той девушке, о которой ты мне говорил?

— Да, мы любим друг друга, и ничто не может нас разлучить.

Одебер-отец насупился.

— Все, что я тебе говорил, остается в силе, поступай, как тебе заблагорассудится. Но сейчас очень неподходящее время. Твоя мачеха еще не скоро выздоровеет… И если ты нас бросишь, мне придется прибегнуть к чужой помощи или делать все самому…

Жак не ожидал такого ответа. Он думал, что отец скажет: женись и привози сюда жену. Но не тут-то было. Видимо, Анриэтта твердо решила остаться полновластной хозяйкой и возражала против появления в доме невестки. Этот разговор с отцом очень огорчил Жака. Но все равно, чтобы жениться, ему нужно было подработать хоть немного денег, к тому же он не мог бросить отца в такой трудный момент, и он решил отложить на некоторое время возвращение в Париж. На следующее утро между отцом и сыном произошел еще один разговор, который чуть было не ускорил развязку.

— Я заметил, что кондитер говорит тебе «ты», — сказал отец.

— Ну и что? Он это делает с моего разрешения.

— В том-то и дело. Я нахожу, что у тебя с ним слишком фамильярные отношения.

— Мы одного возраста.

— Это не довод.

— В «Лютеции» все служащие говорят друг другу «ты».

— А здесь ты хозяин. Поверь мне, лучше их держать на расстоянии.

— Я такой же служащий.

— Но должны же быть хозяева!

— Не все могут стать хозяевами…

После этого разговора Одебер-отец старался больше не делать замечаний сыну и пробовал образумить его другими способами. Видя, что тот любит свое дело, он при каждом удобном случае хвалил его.

— Сразу чувствуется, что ты побывал в Париже.

— Почему?

— Хорошо работаешь.

Но Жака стала тяготить жизнь в Бержераке, особенно после того, как он понял, что надежда привезти сюда Жаклину становится все несбыточнее…