Вещи в теле. Психотерапевтический метод работы с ощущениями

2) включалась исключительно способность пациента к оперированию находимыми им в своем ощущаемом теле структурами, актуализировалась его способность решать их судьбу.

Другими словами, с одной стороны, БЭСТ стал как бы «сухим» (без прикосновений), с другой – гетерооперирование сменилось на ауто-, при сохранении основы подхода: мешающее – удалять.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель

Это было похоже на то, что описывал еще Гегель. В своей «Философии духа» он приводит (и это довольно курьезно) ряд случаев лечения пациентов, представлявших, что у них внутри, например, «запряженный четверкой лошадей воз сена». Философ рассказывает, как инсценировали выезд упряжки со двора в момент проведения лечебного сеанса, после чего пациент исцелился. Врач, «заверив, будто он чувствует на ощупь этот воз и лошадей, снискал доверие помешанного, а затем, убедив его в том, что располагает средством для уменьшения размеров этих будто бы находившихся в желудке помешанного вещей, кончил тем, что дал душевнобольному рвотное; когда больного стало рвать, его подвели к окну, и как раз в тот самый момент, по предварительным распоряжениям врача, внизу от дома отъезжал воз сена, про который помешанный подумал, что он вышел вместе с рвотой» [60] .

Можно сказать, что здесь мы имеем дело с «архаической техникой проработки внутрителесных ощущений».

Страхи соскользнут на сиденье

Нечто подобное описано в случае гипнотерапевтического излечения фобии полетов тридцатипятилетней женщины Милтоном Эриксоном. В кульминационной части работы Эриксон обратился к пациентке: «Засните и представьте, что вы на высоте 35.000 футов и летите со скоростью 650 миль в час».

Она страшно задрожала, согнулась и уткнула голову в колени. «А сейчас вообразите, что самолет опускается, и в тот момент, когда он коснется земли, все страхи и фобии, тревоги и терзающие вас бесы соскользнут с вас на сидение». Она все так и представила, проснулась – и вдруг с криком: «Они там! Они там!» (Эриксон показывает на зеленое кресло) – выскочила из кресла к противоположной стене комнаты.

Я позвал миссис Эриксон и сказал: «Бетти, сядь в это кресло». (Эриксон показывает). Но пациентка стала ее умолять: «Пожалуйста, миссис Эриксон, не садитесь в это кресло». Но миссис Эриксон направилась к креслу, и тогда пациентка буквально вцепилась в Бетти и не дала ей сесть. Я отпустил Бетти и повернулся к пациентке: «Лечение окончено. Счастливого полета в Даллас и обратно в Феникс. Позвоните мне из аэропорта и расскажите, как вам понравилось путешествие» [61] .

Призрак во лбу

Нечто похожее нередко происходит в работе с детьми. Они отождествляют страх (предмет страха) и заряд страха. Впрочем, и взрослые порой обнаруживают такую же наклонность. Это можно наблюдать в данных теста «Пиктограмма. Нарисуйте страх». Испытуемый рисует собаку с оскаленной пастью, то есть изображает не состояние, а внешний объект, встреча с которым когда-то обусловила возникновение чувства страха.

Беседу с общительной девочкой восьми лет, с глубокими умными глазами и пухлыми щечками, предваряет ее мама. Всего, мол, боится. Врачи говорили: с учетом того, что было в родах, девочка будет либо идиоткой, либо очень умной.

Приглашаю девочку сесть поближе.

– У тебя бывают состояния страха?

– Бывают.

– Сколько всего у тебя страхов? Три, пять, десять?

– Два.

– Не пять, не десять, всего лишь два? – удивляюсь я. Мне приходилось встречать детей с набором страхов штук по 20.

– Да, два.

– Страхи чему-нибудь помогают?

Этот вопрос я задал неспроста. У нее есть сестра, на три года моложе. Разница в возрасте, можно сказать, критическая. Старший ребенок еще не успел насытиться родительской любовью, как ее градиент резко упал, внимание сместилось в сторону младшего. Начать бояться или заболеть – способ привлечь к себе утраченное внимание родителей. Я бы не удивился, если бы девочка сказала: страхи помогают привлечь к себе маму.

Но девочка вполне уверенно ответила:

– Нет. Ничему не помогают.

– Назови первый.

– Я боюсь оставаться в комнате одна ночью, – очень четко формулирует девочка проблему.

– Где этот страх? Прикрой глаза и определи, где ощущения, связанные с ним: в голове, в груди, в животе, еще где-либо?

– В голове.

– Во лбу, в затылке, в темени, в висках?

– Во лбу.

– Там что-то большое, маленькое, светлое, темное?

–  Там призрак , – открывает глаза пациентка.

(Это характерное отождествление ощущения в теле с предметом страха.)

– Давно там призрак?

– Давно.

– А где место призракам?

– В комнате?

– Я думаю, в комнате им вряд ли место. Здесь место любимым фотографиям [я перечисляю предметы из ее окружения], твоим вещам, твоим близким. Я имею в виду, где им вообще место: в лесу или еще где-нибудь?

– В волшебной стране.

– Отпустишь призрака в волшебную страну?

– Отпущу.

(Хочу обратить внимание на эту формулировку: «Отпустишь?» Я часто пользуюсь именно такой формулировкой).

Девочка закрывает глаза и… отпускает. Улыбается. Делает выдох. Открывает глаза.

– Лучше без призрака?

– Да, – отвечает она с энтузиазмом.