Вещие сестрички

Хьюл похолодел. При всей своей космополитичности жители Анк-Морпорка весьма прохладно, можно даже сказать очень конкретно, относились к негуманоидным расам, то есть в общении с ними прежде всего руководствовались девизом: «Кирпичом по башке, и в реку». Впрочем, на троллей это отношение, естественно, не распространялось: весьма непросто питать расовые предрассудки к твари ростом в семь футов, которая к тому же без труда способна разнести любой толщины стену. В общем, расовые гонения на троллей обычно заканчивались очень быстро. Зато существа ростом в три фута будто специально созданы для того, чтобы их можно было всласть подискриминировать.

Великан похлопал Хьюла по затылку:

– Эй, украшение лужайки, где ты свой фонтанчик забыл?

Трактирщик поставил на стойку два кувшина с элем и легонько подтолкнул их к Томджону и Хьюлу.

– Заказ, пожалуйста, – проговорил он, язвительно скалясь. – Одна пинта. И еще половинка.

Томджон было набрал полные легкие воздуха, но Хьюл вовремя врезал ему по коленке. Главное – не лезть на рожон, сиди себе тихонечко, а как выдастся удобный момент, ноги в руки – и деру. Другого выхода не было.

– А колпак твой куда запропастился? – громыхнул бородач. – Чего молчишь-то?

В заведении постепенно воцарилась тишина. Вот-вот должно было начаться веселье.

– Я в последний раз спрашиваю, ты куда свой колпак дел, придурок?

Рука трактирщика нащупала дубинку, обильно утыканную гвоздями, что обитала под стойкой – так, на всякий случай.

– Э-э… – начал было хозяин «Залатанного Барабана».

– Я разговариваю с украшением лужайки!

Здоровяк неторопливо поднял свою кружку и со смаком вылил остатки пива прямо на голову безмолвствующего гнома.

– Все, больше я в это заведение ни ногой, – пробурчал задира, увидев, что даже эта мера не возымела желанного отклика. – Мало того что здесь всяких мартышек обслуживают, так теперь сюда еще пигмеи повадились…

В этот миг тишина, сковавшая трактир, достигла качественно нового уровня напряженности. По полу медленно заскребли ножки двигающегося стула. Взгляды всех посетителей дружно обратились в сторону темного уголка, где обосновался завсегдатай «Залатанного Барабана», для которого была специально придумана категория «В».

То, что сначала Томджон принял за набитый тряпками мешок, нависающий над стойкой, вдруг выдвинуло пару рук, вытянуло… еще одну пару рук, которые, очевидно, служили ногами, и поднялось. К бородатому смутьяну повернулся меланхоличный, изборожденный складками лик, затуманенный дымкой эволюции. Губы существа забавно раздвинулись в стороны. Зато в показавшихся клыках ничего забавного не было.

– Э-э-э, – снова выразился трактирщик и сам испугался собственного голоса, прорезавшего эту первобытную, приматную тишину. – Ты, наверное, не хотел сказать ничего дурного? Во всяком случае, об обезьянах… Просто оговорился.

– Что это?! – в ужасе прошипел Томджон на ухо другу.

– Мне кажется, это орангутан, – пояснил Хьюл. – Человекоподобная обезьяна.

– Обезьяна – она и в Клатче обезьяна, – отозвался бородач. После его слов наиболее дальновидные посетители резко рванули к двери. – Что сказал, то и сказал. Но обезьяны – ладно, а вот всякие украшения лужаек…

Кулак Хьюла угодил прямо туда, где у человекообразных обычно располагается промежность.

Считается, что гномы – яростные и опасные драчуны. Любая раса коротышек, обожающая топоры и спешащая на кровавую сечу, словно на состязание по рубке дров, просто обречена вскоре стать притчей во языцех. Однако годы словесных, в ущерб телесным, упражнений лишили боевые приемы Хьюла убойной мощи. В общем, после того как великан изрыгнул проклятие и выхватил из ножен меч, для гнома все было бы кончено, если бы одна ласковая, шерщавая ладонь в тот же миг не выдернула клинок из руки смутьяна. Призвав на помощь вторую руку, орангутан, не моргнув глазом, свернул меч в колечко и швырнул его под стол[16]

.

Огласив помещение страшным ревом, великан изготовился было принять бой, однако покрытая рыжеватым пушком рука, смахивающая на связанные вместе две метлы, сложным движением выстрелила вперед и врезала зачинщику ссоры прямо в челюсть. Здоровяк ненадолго приподнялся в воздух и обрел покой на ближайшей столешнице.

Тут же этот стол был перекинут на соседний, пара скамеек отброшены в угол, и в результате в заведении образовалось достаточно места для традиционной трактирной драки. Тем более что бородач явился в «Залатанный Барабан» не один, а с парочкой друзей. А поскольку беспокоить примата, который лениво стащил с полки бутылку и отбил у нее донышко об стойку, никто не решился, забияки начали решительно утюжить физиономии своим соседям, делая это просто из любви к искусству, что целиком и полностью соответствует общепринятому этикету каждой трактирной разборки.

Хьюл юркнул под стол, таща за собой Томджона, который с неприкрытым интересом наблюдал за происходящим.

– Так вот что значит «побуянить на славу»! – воскликнул юноша. – А я все никак не мог взять в толк…

– По-моему, сейчас наилучший момент для того, чтобы рвать отсюда когти, – веско проговорил гном. – Пока не поздно.