Вещий. Разведка боем

– После них проезжал один. Похож на татарина, но не татарин: у тех глаза узкие и лица смуглые.

– Тогда почему ты решил, что он на татарина похож?

– Так халат на нем татарский, узорами вышит, и лошадь не подкована.

Уже кое-что.

– Не заметил, куда поехали?

– Куда и все – по дороге. Что я, за ним следить должон?

– И на том спасибо.

Я выехал из города. Делать мне во Владимире было больше нечего, и так я отставал от стрельцов на две недели. Если похожий на татарина человек – случайное совпадение, поиски его – зряшная потеря времени. К тому же я не слышал, чтобы татары организовывали банды и нападения на земле русской. Их тактика – налетели ордой, пожгли, набрали трофеев, взяли полон – и быстрее назад, пока хвост не прищемили. Слабы заставы русские, не могут сдержать орду – только известить о татарах, да неповоротливы в обозах воеводы, про войско вообще отдельный разговор.

Стрельцы пешие – какая у них мобильность, а других регулярных войск нет. Коли нападение – собирают воинов со всех городов и весей. Пока они доберутся к месту сбора, пока бояре или князья решат, кому войско возглавить – очень долгий процесс: выясняли, чей род старше, именитее – иногда не один день уходил. Потом только выезжала кованая рать на битву, ход у тяжеловооруженных всадников был не быстр, нельзя было гнать галопом. К сече прибудешь на утомленном коне. Да и обозы с провиантом резвости не добавляли.

А у татар – ни обозов, ни тяжелой брони: налетели, похватали, что плохо лежит, – и убегать. Неправильно построена оборона. Понятно – денег на войско не хватало, а кроме того, и мозгов зачастую.

Отвлекся я – наболело, да и кто меня слушать будет, без роду-племени. Вон в Думе бояре сидят, кичатся своим древним происхождением, знатностью, на головах – горлатные шапки, кистей рук не видно из длинных рукавов. Да и зачем им руки – пусть работает чернь, холопы, подлое сословие.

Я проскакал по дороге верст пять, как встретилась небольшая деревушка. Опросил крестьян во всех домах. «Да, стрельцов видели – кафтаны красивые, красные, молодцы – любо-дорого посмотреть».

Показалась еще одна деревня. Все повторилось – расспросы крестьян: «Стрельцы проезжали – даже коней поили и сами напились из колодца у Косой Марфы».

Снова на коня, и только ветер в лицо. И таким образом я опрашивал, не пропуская, жителей всех деревень и сел. Муторно, утомительно, но без этого – никак.

За день удалось побывать в семи деревнях и удалиться от Владимира верст на тридцать. Маловато – с такими темпами мне понадобится еще три дня.

На ночь я остался на постой в одной из деревушек, неплохо выспался на сеновале и, приплатив утром еще и за еду, славно позавтракал. Не теряя времени, поднялся в седло, и все повторилось, как и вчера. «Да, видели, проезжали».

К вечеру я уже обалдел от однообразных вопросов и почти таких же ответов.

Ночевал я снова в деревне, в доме зажиточного крестьянина. Лежал и думал: уже половина пути пройдена, ее же проделали и стрельцы – ничего подозрительного. Никто не упоминал о «татарине», как я его назвал.

Повезло мне на третий день – сразу же, утром, в первой деревушке. Стрельцов никто не видел. Ни неделю назад, ни две. Учитывая, что я сильно сократил разрыв во времени – все-таки скакать налегке да в одиночку быстрее, отставал я не более чем на семь дней. За такой срок забыть о проезде стрельцов почти невозможно – через деревню могли не проезжать неделями, а тут такое событие. Я понял, что дальше они не проезжали.

Я почувствовал, как меня охватывает азарт. Неужели где-то здесь, рядом, произошла нежелательная и роковая встреча стрельцов с разбойниками? В версию о воровстве стрельцами казны я с самого начала не очень верил. Как вариант – версия годится, но не более того.

Я направился из деревни обратно. Надо осмотреть обочины, с коня этого хорошо не сделать. Я обшаривал взглядом обочину дороги – проходил метров двадцать, переходил на другую сторону – снова осмотр, переход на другую сторону… Если здесь была сеча – обязательно останутся следы: сломанные кусты, обрывки одежды, кровь. Невозможно убить восьмерых, тем более оружных, и безо всяких следов.

Стрелецкую шапку в кустах я приметил сразу, чуть ли не бегом к ней рванул, но заставил себя идти медленно – как бы не пропустить еще чего-нибудь. Так, кусты сломаны, как будто медведь по ним катался, трава вытоптана, а вот и кровь – даже не кровь, а бурые пятна на земле. Явно была бойня: я предположил, что стрельцы не хотели отдавать казну и заплатили за то дорогой ценой – жизнью своей.

Я стал обходить место схватки по спирали, надеясь найти еще какие-либо следы. А, есть следы-то, нашел. Метров за пятьдесят от дороги за густой ивой трава сильно примята – за неделю подняться не смогла. В этом месте топтались люди, причем долго, не один час. Следов от костра не было. Спрашивается – что делали люди в глухомани? Было бы понятно, если бы было кострище. Ну – ехали обозные, свернули на ночлег, костерок развели, чтобы похлебку сварить. А тут следов от колес тележных нет, кострища нет. Именно здесь разбойники поджидали стрельцов.