Весна

Она станет носиться по проходам супермаркета. Выбежит на парковку.

Она исчезнет – девчонка исчезнет, забыв свой портфель.

Нужно будет срочно вернуть портфель девчонке.

Потом Брит возненавидит себя. Потому что ее поимели. Потому что это вообще было не про нее. Потому что она никогда не была реальной частью истории.

Она была в ней всего лишь массовкой.

Наемной работницей.

Она будет растерянно стоять с режиссером на парковке – на том месте, где находился фургон. По сути, Брит будет ощущать слово «потеря» так, как никогда его не ощущала, не считая того раза, когда была еще девочкой и умер отец. Мир пошатнется. Она будет стоять в растерянности, словно у боковых перил корабля, а то, что она растеряла, будет где-то глубоко на дне моря, к поверхности которого цепляется корабль.

Вызовите такси, – проговорит режиссер.

Сейчас, – скажет она.

Хера с два, – подумает она.

Она позвонит на общенациональную круглосуточную горячую линию СА4А.

Напомните, как поле битвы называется? – скажет она, дожидаясь ответа по телефону.

Такой Брит была осенью.

Сейчас весна. Вот окно (из тех, что открываются) в весну ОСИЗО Бриттани Холл в Весеннем доме ЦВСНИ – выберем день в конце марта, типичная вторая половина вторника.

Она на смене с Расселлом.

Он ржет как лошадь над пустой миской, оставленной кем-то за дверью курда, объявившего голодовку. Расселл прикидывается, будто Брит что-то съела, а потом оставила пустую миску за дверью, чтобы поиздеваться над курдским ДЭТА.

Ей это прикольным не кажется.

А кто ж это захавал, если не ты? – говорит Расселл Бритт. – Это ж ты, пизда ненасытная.

Брит молчит, чтоб не бесить Расселла. Расселл – мудло. Но здесь он ее кореш. А без корешей здесь не обойтись.

Никакого повышения не было.

Не было ничего – вообще ничего от руководства, хотя Стел слышала через бюро о том, что высший эшелон СА4А был очень доволен на тот момент ее звонком, особенно потому, что техника распознавания лиц не срабатывала на лице девчонки, отчасти из-за ракурсов, возраста и этнической принадлежности (Стел всегда бесит, что распознавание лиц плохо работает на чернокожих, а значит, арестуют не тех людей, иногда даже не того пола), а отчасти потому, что система непонятно почему просто отказалась работать.

Кроме того, говорит Стел, только благодаря ей, и руководству это известно, СА4А и ХО удалось установить личности главарей и они теперь работают над ликвидацией так называемой подпольной железнодорожной организации, использующей железнодорожную сеть в обоих концах страны, – группировки, которой руководят циничные активисты, помогающие нелегалам и содействующие им ради нелегальной выгоды, и что ее помощь в этом деле обязательно войдет в ее послужной список, когда будут решать вопрос о повышении.

Женщина? По слухам, депортирована.

Но также ходят слухи, что ее задержали, посадили на два месяца, а потом выпустили на неопределенный срок, опасаясь внимания СМИ (теперь у нее была своя история), и ее могли задержать снова, когда интерес поутихнет.

Девчонка? По закону ее нельзя задержать, депортировать или что-нибудь в этом роде, пока ей не исполнится восемнадцать и она станет законным гражданином – или не станет, если у нее не будет необходимых документов.

Этой инфой Брит не располагает.

Тогда в октябре вокруг Бритт собирались небольшие толпы персонала со всех крыльев в женском туалете – в общей сложности, три раза – и просили рассказать, что же там произошло.

Она рассказала, как приехала на поле битвы на такси как раз в тот момент, когда на парковку прибыли фургоны СА4А.

Она опустила подробности о том, как люди в форме заполонили всю округу, а сама она побежала в обратную сторону по тропинкам и траве, мимо туристов, отпускников и экскурсантов, пока не остановилась и не проблевалась рядом с указателем «Действующий заповедник».

Рассказывала же она что-то в таком духе: