Читаем Весна Византии полностью

- Ну-ну, - все тем же недобрым тоном проговорил Тоби.

- Конечно, я расплатился! - возмутился Юлиус. - Вы что, считаете меня вором? Думаете, мне было приятно стоять там и выкладывать всю эту историю? - Он уже хотел было сказать: «Думаете мне хотелось каяться в своих грехах перед каким-то фламандским подмастерьем?..» Но этого вслух говорить он не стал, все и так было очевидно.

- Так ты что, вообще никому не сказал? - поинтересовался Николас.

До сего момента чувство вины помогало взрывному нраву стряпчего держаться в рамках, но теперь и он не выдержал.

- Боже правый! - рявкнул Юлиус. - А кому я должен был сказать? Городскому голове? Или сразу палачу?

- Любому в нашей компании, кто пожелал бы тебя выслушать, - так же резко бросил в ответ Николас. - Мы пытаемся собрать деньги только под свое доброе имя. Но кто поверит нам, если мы ничего не знаем друг о друге? Всего этого легко удалось бы избежать, если бы хоть один человек - Тоби или Грегорио - знал о том, что произошло.

- И рассказал бы тебе, - продолжил Юлиус. - Ты ведь так ничего и не понял, да? Кому какое дело, если слуга родился вне брака? А сам-то ты… Ведь ты никогда и не помышлял рассказать нам правду о сваре с лордом Саймоном до тех пор, пока все само не раскрылось, и тебе не пришлось бежать из Брюгге! Быть бастардом - не преступление, но профессионала судят по репутации. Думаешь, Корнелис де Шаретти нанял бы меня, если бы знал, что у Церкви есть ко мне претензии? Пошевели мозгами…

- Да уж придется пошевелить ими мне, если ты это делать отказываешься, - съязвил Николас. - Разве ты сможешь удержаться на плаву, если пойдет ко дну компания, в которой ты служишь? Также это несправедливо по отношению к Годскалку, Тоби и Грегорио. У них ведь тоже есть репутация. Если ты предвидишь впереди какие-то неприятности, так скажи им об этом. Могу заверить, что болтать они не станут. Но они смогут поправить тебя, если почувствуют, что тебе изменяет рассудок, или даже чувство юмора. Что скажешь?

- Пошел вон, - коротко отозвался Юлиус. Впрочем, он выразился куда грубее, как в те дни, когда учился в Болонье.

- И пойду, - подтвердил Николас. - И стану агентом Флоренции в Трапезунде. Весь вопрос в том, куда пойдешь ты?

- Так ты хочешь, чтобы я ушел? Отлично! - воскликнул Юлиус, - Я и не собирался оставаться.

- Юлиус, - самым ласковым тоном обратился к нему Тоби. - Юлиус, подумай как следует. Николас выступил в твою защиту и сказал Медичи, что они могут порвать свой договор, потому что он не согласен тебя уволить. И ты по-прежнему считаешь, что он хочет от тебя избавиться?

Стряпчий почувствовал, что краснеет, и тяжело задышал.

- Так ведь я же разорю компанию, разве нет? То же самое относится и к Николасу, но мы всегда утверждали, что сможем при необходимости его удержать. А если не сможем - уйдем. Теперь я скажу, что он взял на себя куда больше, чем я готов ему отдать. Думаю, мне с вами не по пути.

Неожиданно подал голос капеллан.

Самым неприятным было то, что даже когда он говорил весьма неприятные, обидные вещи, его голос оставался ласково-мелодичным.

- Полагаю, в данный момент твой уход и впрямь уничтожит компанию. И поскольку Николас явно не будет настаивать, я сделаю это вместо него. Сейчас нам важно выступать единым фронтом. Так не мог бы ты, скажем… отложить свой уход хоть на неделю, или около того?

- Пока мы не выйдем в море, - поддержал Тоби. Голос его звучал как-то странно. - Далеко-далеко в море, Юлиус. Тогда, если захочешь уйти, мы все с радостью тебе поможем.

Лишь сейчас стряпчий сообразил, что это за непонятный звук: Николас тщетно пытался сдержать смех. Покосившись на отца Годскалка, он обнаружил, что тот как-то подозрительно кривит губы. Тоби внезапно закряхтел. Когда лекарь смеялся, всегда казалось, что это взорвалась какая-то из его кипящих реторт…

- Ну, расскажи же нам о ней, сын мой! - подступил к нему лекарь. - Мы все требуем исповеди. Хороший дом, слуги, доброе вино… Смертный грех игры в кости… Сын мой, ты согрешил! Тебя ждет ад и чертовы сковородки! Но кое-чего мы пока не слышали. Ну же, давай, ты перед нами в долгу. На что ты растратил все эти деньги?

Человек более суровой натуры, возможно, сумел бы сдержаться и продолжал питать гнев в душе. Но Юлиус, по-прежнему остававшийся наполовину студентом, окинул друзей взглядом и разжал кулаки.

- Ну, что я вам могу сказать… Помните, я рассказывал про таверну, где мы играли в кости? Я только не говорил, что это был я… Невероятно, просто невероятно… Мы встречались…

Все это закончилось большой пьянкой. Размякший, Юлиус позволил, чтобы капеллан и Тоби отвели его в суровый дом монны Алессандры и уложили в постель. Когда они направлялись в гостиную, где их дожидался Николас, Годскалк слегка замедлил шаг.

- Прежде чем мы туда войдем… кто такой Саймон?

- Кто? - переспросил Тоби.

Годскалк, тоже слегка захмелевший, повторил вопрос:

- Это какой-то родич Николаса?

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже